Охотник за приданым

— На самом деле, — вмешалась неугомонная Нанетт, прежде чем граф успел ответить, — мы думали, что вы будете слишком заняты, чтобы заметить нас тут.

— Я всегда скакал здесь с тех пор, как сел на лошадь, — сказал граф, — и я решил, что Цезарю нужно размяться.

— Значит, его зовут Цезарь! — воскликнула Нанетт. — Это самый красивый конь, которого я когда-либо видела!

— То же самое подумал и я, как только увидел его, — с улыбкой ответил граф.

Не справившись с любопытством, Прунелла спросила:

— Откуда он у вас? Мне трудно поверить, что вы привезли его из Индии!

— Честь этой находки принадлежит Джиму, — сказал граф. — Когда мы прибыли в Саутгемптон, он узнал, что неподалеку проходит конская ярмарка, и настоял, чтобы мы посмотрели, нет ли там подходящих лошадей, на которых мы добрались бы до Холла быстрее, чем в карете.

— И он нашел Цезаря, — заметила Прунелла.

Ей показалось странным, что камердинер может быть прекрасным знатоком лошадей, особенно если дело касалось такого выдающегося животного, как Цезарь.

— Джим очень хорошо разбирается в лошадях, — объяснил граф, — и стремится заполнить стойла, которые, к сожалению, я нашел опустевшими.

Прунелла с трудом удержала слова, которые рвались с ее губ. Она слишком хорошо понимала, что происходит. Видимо, граф продал несколько картин и вместо того, чтобы использовать полученные деньги на необходимый ремонт в доме и на фермах, а также выплатить пособие нуждающимся, он предпочел истратить их на лошадей и, несомненно, на женщин. В ее сознании эти две статьи расходов были неотделимы. Прунелла вспомнила все истории, которые она слышала о лошадях и каретах, за которые денди платили огромные суммы, а затем дарили куртизанкам или просто легкомысленным женщинам, вскружившим им головы.

Ее всегда поражало, что на этих женщин, о которых Чарити говорила, что они приносят только вред, тратились такие деньги, в то время как дети в трущобах голодали, а мужчины, доблестно служившие своей стране во время войны, просили милостыню на дорогах.

Граф посмотрел на нее так, будто почувствовал ее молчаливое неодобрение, и сказал:

— Вы, видимо, не собираетесь комментировать наши с Джимом планы, мисс Браутон?

— Ваши соображения о лошадях меня абсолютно не касаются, — ответила Прунелла.

— Я думаю, что эта прекрасная идея! — воскликнула Нанетт. — Непонятно, почему Прунелла не поддерживает вас, она ведь обожает лошадей.

— Я и сам отметил, какие у вас ухоженные и вышколенные лошадки, — сказал граф.

— Я как раз говорила, что собираюсь в Таттерсол, чтобы купить себе новую лошадь, — щебетала Нанетт. — Стрекоза не слишком быстрая и совсем не такая норовистая, как ваш Цезарь.

— Мне кажется, вы не справились бы с Цезарем, — ответил граф, — но как только в моей конюшне появятся другие лошади, я буду счастлив предложить их вам, мисс Нанетт. Нанетт вспыхнула от удовольствия.

— Спасибо, большое спасибо! И прошу вас не откладывать покупку лошадей, чтобы я могла воспользоваться вашим предложением.

— Вам придется приехать в Холл и поговорить  об  этом  с Джимом, — сказал граф, — а я буду надеяться, что вы нанесете визит и мне. Нанетт тихо засмеялась.

—Можете быть уверены, что я только и мечтаю об этом. Вы такой интересный человек. Мы с Прунеллой были вчера очень разочарованы, что вы не заехали к нам.

— Вы ожидали меня? — спросил граф. Говоря это, он смотрел на Прунеллу, но она намеренно отвернулась, чтобы граф не видел ее лица.

— Прунелла думала, что вы захотите встретиться с ней, чтобы обсудить все эти дела, связанные с вашим имением, — сказала Нанетт. — Дело в том, что она постоянно суетилась вокруг него после смерти вашего отца и тратила все свои деньги на ремонт дома и на помощь вашим людям, так что вы должны быть ей очень благодарны.

Пальцы Прунеллы сжали поводья. Она чувствовала себя очень неловко, но не знала, как остановить сестру. Нанетт повернула лошадь, и теперь и граф, и она скакали рядом с Прунеллой.

— Я, безусловно, очень благодарен вам, мисс Браутон, — ответил граф, — и это большое упущение с моей стороны, что я не заехал к вам, как собирался, но, к сожалению, меня задержали люди, которые специально прибыли из Лондона. «Торговцы картинами... ювелирных дел мастера... и продавцы антикварной мебели», — подумала Прунелла, но сдержалась и ничего не сказала вслух. А Нанетт продолжала свою болтовню:

—Я думаю, это замечательно: вернуться домой после такого долгого отсутствия и найти все таким же, каким оно было много лет назад.