Охотник за приданым

— Я думаю, вы поняли теперь, что если бы я захотела вас обмануть, то вы не смогли бы мне помешать. Разве моя честность не доказана уже тем, что я осталась здесь, чтобы терпеть ваши оскорбления и мириться с вашей грубостью? Вы можете верить или не верить — как хотите, но я была многим обязана вашему отцу и дала ему обещание. Он хотел, чтобы я помогла вам сделаться человеком. Когда вы сюда приехали и я увидела, какую ношу я на себя взвалила, я испугалась. Но вскоре я поняла, что вы не собираетесь взять превосходство надо мной. Вы не похожи на большинство мужчин — грубых животных, которые терзают беззащитных женщин. Ваш характер был только разболтан, и вместо того, чтобы бояться, я стала вас жалеть. В вас много хороших и мужественных побуждений, но вы не знали счастья.

Я поверила в вас. В какой-то степени вы заслуживаете этой веры. У вас хорошее сердце, вы великодушны, даже добродушны со всеми, кроме меня, но мне нет дела до того, как вы ко мне относитесь. (Когда она это заявила, ее губы плотно сжались и в глазах появилась подозрительная влажность.) Я собираюсь выполнить обещание, которое дала вашему отцу, что бы вы ни делали. Но я не хочу, чтобы вы принимали меня за женщину, которую вы вообразили себе... Я не нуждаюсь в дураках, подобных Нилу Таггарту, или в ком-нибудь еще.

Кэлюмет онемел. Ее страстная речь поразила его так глубоко, что никакие слова не шли ему на ум. Она говорила правду — это он знал. Как будто свет зажегся перед ним, освещая все темное, грязное, контрастирующее с тем немногим хорошим, что было в нем.

Потом свет так же внезапно потух, оставив ему тоску и страстное желание быть таким, каким она хочет его видеть. Непроизвольно Кэлюмет снял шляпу и с почтением поклонился Бетти. Затем он достал из кармана бумагу и, развернув, протянул ей. Она взяла и с удивлением взглянула на нее. Это был план балки с указанием, где зарыт идол. Ее лицо побледнело, и она поняла, что, возвращая ей план, Кэлюмет признавал ее честность. Он поверил в нее!

Итак, он капитулировал.

Бетти взглянула на Кэлюмета, собираясь поблагодарить, но он быстро повернулся и ушел.

Кэлюмет приходит прощаться

Бетти больше не видела Кэлюмета в этот день и встретила его только после обеда следующего дня. Он ничего не говорил, но по его лицу, в которое она тайком всмотрелась, было ясно, что он много думает сейчас, и Бетти сочла это хорошим знаком. Утром третьего дня Кэлюмет оседлал черную лошадь и сказал Бобу,дсоторый очутился рядом, что едет в Лазетту.

Прошло уже часа два после ужина, когда он вернулся. Мэлколм, Дейд и Боб спали. В кухне за столом, покрытым чистой скатертью, сидела Бетти. Она держала ужин Кэлюмету в печке и сейчас, штопая Бобу чулки, думала о своей жизни в последние месяцы и о Кэлюмете.

Услышав, что черная лошадь приближается к дому (Бетти уже научилась узнавать ее поступь), она заволновалась, отложила работу и подошла к окну. При лунном свете ей было видно, как Кэлюмет спрыгнул из седла. Он не повел лошадь на конюшню, а привязал ее к перилам, даже не сняв седло, и Бетти поняла, что случилось что-то необычное.

Она услышала тяжелые, быстрые шаги Кэлюмета, и если у нее еще оставалась слабая надежда, что ничего не произошло, она исчезла, как только он вошел в кухню. Он выглядел утомленным. Его одежду покрывал толстый слой пыли — очевидно, он много ездил. Он тяжело дышал, глаза его выражали чувство глубокого волнения.

Кэлюмет плотно прикрыл дверь и прислонился к ней спиной. С ним произошло что-то настолько серьезное, что он совершенно изменился. Это был не тот Кэлюмет, которого она знала,— жестокий, злобный, властный, насмешливый. Какое-то большое волнение и напряженность заставили его раскрыться. Бетти показалось, что он обрел самого себя... То возрождение, на которое она надеялась, произошло в нем за это время.

Бетти не знала, что три дня в Кэлюмете происходила мощная внутренняя борьба; перемены в характере давались ему медленно и мучительно. Она только почувствовала, что в нем произошла великая перемена. Он стал мягче, добрее, внимательнее к окружающим. И это отразилось на его лице, несмотря на его видимую суровость. Сердце Бетти наполнилось невыразимым счастьем.

— О! — воскликнула она.— Что с вами случилось?

— Ничего,— ответил он с серьезной улыбкой!— Пока ничего, исключая то, что я понял, каким был дураком. Но понял я это слишком поздно.

— Нет,— сказала она, думая, что он говорит о переменах в его характере.— Это никогда не поздно.

— Я понимаю, что вы имеете в виду,— ответил он.— Но тут есть еще кое-что. Я должен бежать отсюда, бежать из страны. Шериф преследует меня.

— За что? — спросила она, задохнувшись.

— За, убийство Ола Шарла.

— Ола Шарла? — воскликнула Бетти, взглянув на него с изумлением.— Но вы сказали, что его убил индеец по имени Телза.

— Так мне сказал Шарл. А Таггарты заявили, что это сделал я. Они присягнули в этом. Я должен бежать. Нельзя бороться с законом в случае, подобном этому.