Охотник за смертью

Когда первые двое вышли на свежий воздух, один – забрызганный кровью, второй чистый, но белый как рыбье брюхо, Паук уже превратился в соболя. Ему хотелось не только слышать, но и видеть, а в случае чего, убраться подальше, не привлекая к себе внимания хлопаньем крыльев. И сейчас он разглядывал обоих… Сенасов? Да нет же! Что за мороки его одолели? Перед входом в склеп стояли люди, обычные люди, уставшие и изрядно потрясенные тем, что только что сделали. Но Сенас был в каждом из них.

Паук, не шелохнув ни единого листика, подобрался по тонкой ветке как можно ближе к смертным. Похоже на то, что этих двоих ему описывали как близких друзей погибшей девицы: высокий, кудрявый – ее жених, Артур Холмвуд, а второй – скотопромышленник из Нового Света, по имени Моррис. Что-то было с ними не так, что-то помимо присутствия Сенаса… Из склепа вышли еще двое, и Паук черной молнией метнулся обратно к стволу, винтом взвился к самой вершине, затаился там, среди листьев и веток, невидимый, и смотрел теперь во все глаза.

Только глазам не верил.

Четверо смертных внизу, четверо, носящих в себе Сенаса, были связаны паутиной.

Это была странная паутина. Похожая и не похожая на ту, что сплетал он сам, когда хотел связать между собой своих охотников, или подчинить себе людей. А память подсказывала, без скидок на нежелание вспоминать, что почти не отличить эту паутину от той, что связывала когда-то Гвинн Брэйрэ – братьев по крови.

По крови. Да. Связь между этими четырьмя мужчинами… А они уже расходились, причем в разные стороны, и следовало определиться, за кем из них стоит понаблюдать. Или не стоит? Куда они денутся? Их имена известны, известно, где они живут и чем занимаются. Итак, связь между этими четырьмя мужчинами была выстроена на крови. Каким-то образом, с неведомой целью, они смешали свою кровь, стали братьями, и… и что? Нашли себе Паука? Впустили в себя Сенаса?

Эйни, ты тупой! Тебе только по деревьям лазать, больше ни на что не годен. Сенас и есть Паук! Он насосался когда-то твоей крови, отдал тебе свою силу в обмен на часть твоей, необыкновенной, особенной. И отнял у тебя сына, малыша Наривиласа, который – помнишь, Паук? – тоже умел плести тенета.

Альгирдас помнил. И при мысли о том, что Сенас – упырь, мразь! – пил кровь Наривиласа, задохнулся от захлестнувшей с головой брезгливой ярости. Он едва не поддался порыву и уже готов был пустить охотников за каждым из четверых, с тем чтобы получить утром четыре головы и четыре еще бьющихся сердца.

Однако вместо этого спустился на землю. Следовало бы вскрыть склеп и посмотреть, что натворили там эти странные люди, но льющееся от святых даров сияние не позволяло даже подойти к дверям.

Домой Альгирдас вернулся уже под утро, незадолго до рассвета. Едва успел захлопнуть за собой прочную дверь, как немедленно захотелось открыть ее и оторвать голову ближайшему дворнику, а в идеале вообще убить всех людей в округе.

Обычное дело на рассвете. Не убийства, разумеется, – желание убивать.

Заставляя себя успокоиться, Альгирдас тщательно запер двери на все замки. Закрыл глаза и направился в гостиную, приказав домовым духам сварить кофе.

Духи тщательно поддерживали в доме иллюзию запустения, придавали всем помещениям вид нежилой и запущенный. Наверное, если верить глазам, здесь было очень неуютно. Однако кто же доверяет зрению, имея дело с шуточками фейри? Не слепой Гвинн Брэйрэ, это уж точно. Альгирдас иллюзий видеть не желал, вообще любил чистоту и комфорт, но из чистого любопытства – надо же как-то унять клокочущую в горле злобу – прежде, чем упасть в кресло, взглянул на него. Увидел груду пыльной рухляди, с торчащими во все стороны обрывками конского волоса, какими-то обломанными деревяшками и пятнами плесени на обивке.

Нет. Настроение лучше не стало.

Итак, никаких убийств. Пока. Потому что, во-первых, все четверо Сенасов были людьми, а убивать людей – последнее дело… гр-р-р, сейчас, на рассвете, этот довод выглядит недостойным внимания. Нет, убивать нельзя потому, что пока не ясно, кто из этих четверых настоящий упырь. Слишком велик шанс как раз его и прикончить и остаться, таким образом, без информации. Умереть Сенас, конечно, не умрет, но дух его опять сбежит в другой мир, откуда гадину и когтями не выцарапать. Оставалось следить за четырьмя смертными и как можно быстрее разобраться, кто же из них только притворяется человеком.

Итак: Холмвуд, Моррис, Сьюард и Ван-Хелсинг – Жених, Пастух, Лекарь и Ученый. Кто из них? Возможно ли, что Сенас лишь опутал смертных паутиной, смешал их кровь со своей, а сам остался в стороне?

Невозможно. Иначе Паук увидел бы тянущуюся к упырю ниточку.

Малютка брауни подала ему кофе. Тут же на подносе лежала записка. Охотники, отправленные в Пэрфлит за образцами земли из ящиков в Карфаксе, не смогли проникнуть в дом, не привлекая к себе внимания. Один из больных находящейся по соседству психиатрической лечебницы поднимал тревогу немедленно, как только кто-то пытался приблизиться к дому.