Охотник за смертью

– Угу, – задумчиво согласился Орнольф, – перестали. Потому что такова была политика Змея. Сенас лишился сюзерена, и от него немедленно отвернулись все вассалы. А если предположить, что он нашел себе нового господина?

– Элиато вполне мог пригреть его, – проговорил Альгирдас почти неслышно, – в пику Змею, и в пику Волку.

– А еще, потому что Сенас действительно ценный раб. Он утратил могущество, но не силы, да и твой сын… Тише, маленький, – Орнольф удержал дернувшегося Паука, – ты же не собираешься отправляться туда прямо сейчас.

Паук, судя по всему, собирался. Именно сейчас.

А если уж он куда собрался, останавливать бесполезно. Орнольф все-таки сделал попытку сразу после того, как подавил желание укусить себя за язык.

– Мне хотелось бы быть поблизости, когда ты туда сунешься, – начал он издалека, одновременно соображая, какой набор оружия в этой вылазке будет для Альгирдаса оптимальным.

– Я буду поблизости, когда вы доберетесь до границы пятна, – отрезал Паук. Он уже оделся, когда только успел? – С какой стороны – не знаю, там разберемся. Не беспокойся, рыжий, лучше помоги мне косу заплести.

…И нет его.

Только ладони еще помнят шелковистость непослушных волос, да на губах тает тепло прощального поцелуя…

Орнольф изумленно потряс головой и уселся на крышку оружейного ящика. Подумалось вдруг, почти без иронии подумалось, что так же, наверное, чувствуют себя женщины, когда мужчины бросают все и идут на войну. Орнольф сейчас как никогда был близок к тому, чтобы с пониманием отнестись к требованиям феминисток. Особенно радовало то, что Паук, в сущности, оставил его сидеть с детьми и вести хозяйство. И нисколько не утешала мысль о том, что у Хельга есть все шансы попасть в неприятности, из которых никто, кроме Орнольфа, вытащить его не сможет. Честно говоря, Орнольф предпочел бы всю оставшуюся жизнь мириться с ролью домохозяйки, лишь бы только Хельга никогда больше ниоткуда не пришлось вытаскивать.

А мысль насчет Сенаса была хоть и несвоевременной, но здравой. Да и сомнения насчет своевременности – чистой воды эгоизм, потому что для Хельга нет ничего важнее, чем найти первого упыря.

Найти и убить.

Упырь действительно мог пойти на службу к Элиато. К Жрецу, как называли его фейри. А тот не отказался бы от такого раба – да и кто бы отказался, кроме Змея? Элиато неплохо соображал для идеалиста и наверняка понимал, что не в его интересах отдавать Сенаса Волку. Тот, выполняя условия сделки между Змеем и Хельгом, должен был бы немедленно передать упыря Хельгу, но скорее всего нашел бы способ обойти этот пункт. В конце концов Пауку нужен не Сенас, а сын, которого упырь украл. Сенаса Волк наверняка оставил бы себе.

Волк, тот и близко не идеалист, он соображает в тысячу раз лучше Жреца, он уже до крайности опасен, не хватало ему еще и могущественного упыря в подручные.

Собственно, только панический страх перед ним и заставил Элиато устроить полгода назад катаклизм вселенского масштаба. Беда стряслась не только на Земле. И хорошо еще, что Паука беспокоила в первую очередь именно Земля, и его не понесло за подвигами на другие планеты. А Элиато запаниковал из-за того, что Волк вернулся. На сей раз, вернулся добровольно. Артур снова доказал, что не ошибается в своих пророчествах. Он-то с самого начала был уверен, что если Волка отпустить, тот придет снова, чтобы спасти свой погибающий мир. Другое дело, что кроме Артура в это никто не верил. Может быть, еще Хельг, но и то потому лишь, что он вообще верит Артуру.

Волк вернулся. Жрец перепугался. И, то ли напортачил от страха, то ли так и задумал, как вышло, в любом случае, фейри ворвались в тварный мир, а вместе с ними волшебство и законы волшебной страны.

Орнольф помнил… Это случилось в августе, в самом начале. Нет, не конец света – тот произошел чуть позже. А второго августа в Воратинклис явились гости. Хельгу стукнуло в голову отпраздновать очередной день рождения Орнольфа, – с ним такое ежегодно случалось, притом, что день своего рождения он не то, что никак не отмечал, но даже и не помнил. Как бы там ни было, в числе приглашенных, помимо фейри, были еще и… м-да, братья Норданы. Тоже, в общем, фейри, но попробуй, скажи им об этом, тут же узнаешь о себе много интересного.

У Орнольфа был к Артуру один вопрос, важный и достаточно срочный, чтобы тянуть с ним аж до августа. Но обсуждать его в присутствии Хельга как-то не хотелось, а обстоятельства в то лето складывались так, что Орнольфу не удавалось выкроить время для того, чтобы встретиться с Норданом-старшим наедине. В Воратинклис такая возможность представилась.

В разгар веселья, не испытывая ни малейших угрызений совести, Орнольф извлек Артура из компании нескольких томных вейл (они до боли походили на Аду, и сейчас странным казалось то, что он в свое время не распознал в ней фейри-полукровку). Объяснил, походя, что на этих красавиц найдется время и у Хельга, а Артуру не мешало бы вспомнить о том, что он святой, и вести себя соответственно.

Артур, кстати, особо не возражал. Он, как и Орнольф, предпочитал человеческих женщин.