Охотник за смертью. Честь

Над залом как будто сгустилась мгла, в воздухе повисла добрая сотня теней. Люди неожиданно ощутили рядом с собой чье-то незримое присутствие. Нечто огромное, холодное и опасное перемешалось над их головами. То тут, то там сверкали острые зубы и страшные когти. Откуда ни возьмись, налетел ветер – лютый и порывистый. Слышался долгий и страшный вой, в котором не было ничего человеческого. Голосов становилось все больше и больше, черных теней уже было не счесть, а в воздухе над людскими головами, подобно грозовой туче, навис некий гневный и зловещий дух. Охранники крепче вцепились в бластеры, но, растерявшись, не знали, куда их направлять. Оуэн, Хэйзел, Руби и Джек стали друг к другу спиной, готовые встретить опасность. Люди старались держаться поближе, то и дело со страхом озираясь по сторонам. Еще немного, и началась бы паника.

Вдруг чужое присутствие разом исчезло. Ветер стих, и стало спокойно. Прежде чем что-то сказать, Гутман судорожно облизнул пересохшие губы и слегка прокашлялся. Все взоры были устремлены на него, а сам он не сводил глаз с Кэрриона.

– Что... что это было?

– Ашраи, – ответил тот. – Они давно умерли. Еще тогда, когда капитан Сайленс отдал приказ сжечь Ансили. Души их превратились в призраки и до сих пор продолжают жить. Прежде они обитали на металлических деревьях; теперь, когда лесов больше нет, призраки сопровождают меня повсюду. Так они меня защищают.

– О черт, – выругался Гутман. – Будь проклято твое несчастное копье! Бери его с собой. Только проваливай побыстрее вместе сосвоими загробными дружками.

Кэррион вместе с капитаном Сайленсом развернулись и пошли прочь. Им все спешили уступить дорогу. Все, кроме Дианы Вирту. Она преградила путь Кэрриону и Сайленсу, и те остановились. Быстро в знак приветствия кивнув Кэрриону, Диана устремила взор на Сайленса.

– Привет, отец, – сказала она.

– Здравствуй, Диана. Я слышал, ты вернулась к своему прежнему имени. Очень за тебя рад. Безумная Дженни мне никогда не была по душе.

– Но она – часть моей истинной сущности. И глубоко во мне продолжает жить. Просто я... немного продвинулась. Когда Мать Мира собралась изъявить свою волю, я думала, что она избрала меня в качестве живого воплощения. Думала, что я стала ее телом, ее священной посланницей. Но она покинула меня, лишив своей милости и славы. Теперь я до конца жизни останусь самым обыкновенным существом, не отмеченным волею Божьей. Она оставила меня на произвол судьбы, как когда-то бросил меня на Ансили ты.

– Это совсем не одно и то же, – заметил Сайленс.

– И все же это именно так, – возразила Диана и, взглянув на Кэрриона, добавила: – Я слышала, как на Ансили пели ашраи. Они приоткрыли мне блеск Небес, а потом ушли. Уж лучше бы всю жизнь быть слепой, чем, увидев на миг божественные краски радуги, навечно погрузиться во мрак тьмы. Меня столько раз предавали, что теперь я доверяю только себе. Я рада, что твоей планеты больше нет, Кэррион. Рада, что больше нет лесов. Лучше держись от меня подальше. И ты тоже, отец. Если еще раз сделаешь мне больно, я убью тебя.

Сайленс хотел было что-то сказать, но не нашел слов. Поэтому, учтиво поклонившись, они с Кэррионом вышли из зала. Глядя им вслед, Диана на мгновение пробудила в себе прежнюю личность. Вокруг нее образовался ореол, который потрескивал, словно рой жужжащих мух.

Вскоре напряжение в зале спало, и сессия подошла к концу. Оуэн, Хэйзел, Джек и Руби, чтобы избежать встречи с журналистами, решили воспользоваться запасным выходом. Отыскав поблизости небольшой кабачок, они нашли его довольно привлекательным. Во всяком случае, выпивка была вполне приличная, а посетителей – раз, два и обчелся. Разместились за небольшим столом. Раньше все четверо были дружной компанией героев, которых Оуэн сплотил на Мисте, но то время безвозвратно ушло в прошлое. И теперь, встретившись, они даже не знали, что сказать друг другу.

– Давненько мы так просто не сидели, – наконец произнес Джек. – Видно, нам всем сейчас не хватает времени.

– И неудивительно, что мы мало встречаемся, – подхватила Хэйзел. – Я хочу сказать, что раньше нас связывало только Восстание.

– Но теперь еще и дружба, – заметил Оуэн. – И всегда была дружба.

– Конечно, – согласился с ним Джек, вложив в свои слова несколько больше сердечности, чем обычно. – Если бы мы не стали так... близки, то не прошли бы через то, что прошли. Но я понимаю, что имеет в виду Хэйзел. Восстание дало нам общую цель, то, на что мы могли опереться. Теперь же, когда война закончилась, мы оказались не у дел. Потеряли свое назначение.

– Верно, – согласилась Руби. – И как, черт побери, мы до этого докатились? Я сама толком не знала, что хотела получить в случае нашей победы. Но знаю точно, что не то, что получила. Мне чертовски не хватает... цели, к которой нужно стремиться. Я утратила смысл существования, едва Восстание подошло к концу.

– Вот именно, – сказал Джек. – Кто я был? Профессиональный мятежник. Боролся против Системы. Любой Системы. А теперь я кто? Теперь я часть этой Системы.