Охотник за смертью: Судьба

— Нет, — сказал Баррон, разглядывая свои сжатые в кулаки руки. Костяшки побелели от напряжения. — Капитан поручился за тебя. Назвал тебя своим другом. А наш капитан… хороший, уважаемый человек. За такого человека и жизнь отдать не жалко. Знаешь, я ведь с детства следил за его подвигами: чтобы узнать об отце, которого я почти не знал. После того как мой отец погиб… я не мог дождаться, когда вырасту и тоже поступлю на флот. Я пытался разузнать о войне на Ансили побольше, но доступ к файлам все еще ограничен. Парламент без конца твердит о гласности и открытости новой власти, но я поверю этой болтовне только после того, как получу доступ к архивным материалам. Пока же есть только два источника, откуда я могу почерпнуть правдивые сведения о том, что же в действительности произошло тогда на Ансили. Отчего началась эта война? Почему мой отец должен был умереть? Есть два источника — ты и капитан. А поскольку после моей последней выходки капитан захочет говорить со мной разве что на заседании военно-полевого суда, остаешься только ты.

Кэррион беспокойно пошевелился.

— Сейчас не то время, когда мне хотелось бы предаваться воспоминаниям. Слишком много погибших было с обеих сторон. Да и во мне, хоть я и уцелел, многое умерло. Что же до твоего отца, то я уже сказал, что я его не помню.

— Но ты моя единственная связь с ним. С теми временами, которые сформировали и убили его. Расскажи мне об эшрэях. Какими они были?

— Почему я примкнул к ним и повернул против человечества? — Взгляд Кэрриона сделался отсутствующим, словно обратился в невозвратное прошлое. — Ты наверняка помнишь, что я был воспитан разведчиком. От родителей меня забрали еще совсем крохой, и мне не довелось расти в обществе обычных детишек. Мне внушили, что мое призвание — служить, защищать и карать во имя человечества, а хороший иномирянин — это мертвый иномирянин. Но эшрэи… они были необузданными, великолепными и свободными, как самая дивная мечта. Я бы их не назвал красивыми по человеческим меркам. Но они были прекрасны своей первозданной чистотой и простотой. Они носились в воздухе, словно могучие драконы, а их пение… оно повергало в изумление и благоговение. То были ангелы иного мира, несравненно превосходившие маленьких, грязных, испорченных людишек, возжелавших истребить их только для того, чтобы Империя могла пустить их металлические леса на переплавку, всего ради нескольких ценных элементов. Тогда капитан Сайленс был моим другом. Я пытался спорить с ним, хотел, чтобы он понял, что творит. Увы, капитан понимал только долг и приказы. В ту пору мы оба были гораздо моложе.

— Но… он ведь предложил эшрэям поселиться в резервациях. Они могли бы жить там свободно, вдали от машин, выкорчевывающих леса.

Кэррион печально посмотрел на Баррона:

— Это та версия, которую теперь преподносят в оправдание содеянного? Эшрэи были тесно связаны с лесами и, оказавшись в резервациях, стали бы вымирать. Сайленс это прекрасно знал, так что ни о каких резервациях речи не шло с самого начала. Война была неизбежна. Как только это стало ясно, я сделал свой выбор. Я пропел песню эшрэев, увидел мир их глазами и ни за что уже не согласился бы вернуться к прежней жизни. К тому, чтобы стать всего лишь человеком.

— Расскажи мне об этой войне.

Кэррион нахмурился, но заговорил почти сразу. Ему не было нужды призывать воспоминания, они не покидали его никогда.

— Эшрэи были сильны, быстры, неистовы и многочисленны. Но Империя имела в своем распоряжении взрывчатые вещества и энергетическое оружие. Кровь эшрэев лилась ручьями, трупы громоздились так, что под ними было не разглядеть земли. Поднятые эшрэями экстрасенсорные бури противостояли боевым машинам Империи. Потери были ужасными, казалось, что смертям и страданиям не будет конца. Что же до меня, то я находился в центре этой бойни, и руки мои обагряла кровь моих недавних товарищей. Порой я узнавал их лица, чаще нет. Поначалу мне и в голову не приходило, что война может приобрести такой размах и так затянуться. Я надеялся на то, что потери вынудят Империю отказаться от завоевания, я не предполагал, сколь велика ее потребность в редких металлах.

И уж конечно, мне и в кошмарном сне не могло присниться, что власти прикажут Сайленсу выжечь планету. И что он выполнит приказ. В моих ушах до сих пор звучат крики эшрэев, уничтожаемых энергетическими залпами с орбиты. Никакой возможности помочь им у меня не было. Сам я зарылся в землю и прикрылся экстрасенсорным щитом. Казалось, эти жуткие крики не смолкнут никогда. Но наконец наступила тишина. Мертвая тишина. Выбравшись из своего укрытия, я понял, что остался единственным обитателем пустынного мира. Правда, сохранились деревья, связь которых с эшрэями была столь прочна, что разорвать ее полностью не смогла даже смерть. Остались призраки, осталась песня. Умершие простили меня. Но я не простил убийц. Теперь не стало и лесов, так что я — единственная связь эшрэев с миром живых. Только я.

— Они были твоей семьей, — промолвил, помолчав, Баррон.

Кэррион кивнул, удивившись, что его поняли.