Охотник за смертью: Война

Внутри города, в его узких улицах и переулках боевые машины теряли свое значение. Дезинтеграторные пушки они применять опасались, чтобы не задеть своих. И вся битва была человек против человека, сталь против холодной стали. Падали мертвые и умирающие, военное счастье качалось приливами то на одну, то на другую сторону, но защитники пока держались.

В самом начале Джон Сильвер заработал глубокий порез на лбу, и время от времени ему приходилось встряхивать головой, чтобы кровь не заливала глаза. Обычное его невезение. Получил он и еще несколько ран, но о них пока думать не время. Только расстроишься. Прилив сил от последнего приема Крови давно выдохся, и сейчас его держал на ногах только долг и адреналин. Меч его поднимался и падал, почти все время натыкаясь на парирующую сталь или силовой щит, рука с мечом уже ныла нестерпимо. В груде тел не было места для фехтовальных приемов или работы ног. Человек стоял лицом к лицу с противником и рубил наотмашь, и победа доставалась более сильному или более быстрому. И где падал один, там всегда на его место становился другой. Сильвер и готов был бы удрать, но удирать было некуда.

Если Мистпорт падет и Империя возьмет верх, его все равно повесят на общих основаниях. И еще, как часто бывало и раньше, долг удерживал его там, где не удержала бы храбрость. Сильвер многим был обязан Мистпорту, и он всю жизнь верил, что долги надо платить. Вдруг его сторона подалась на несколько футов вперед, воспользовавшись мимолетным преимуществом, и пришлось смотреть, куда ставить ногу — повсюду валялись тела. Некоторые лица Сильвер узнал, но думать об этом было некогда. Была только битва, клинок о клинок, и знание, что в конце концов он свалится. И вдруг, как ответ на молитву, рядом с ним вломились в битву подкрепления. Боевые кличи десятков планет и культур заполнили воздух — это новые защитники рванулись теснить нападающих шаг за шагом. С ними был и Дезсталкер, уже покрытый кровью и выглядящий, как ходячая смерть. Рядом с ним билась Хэйзел д'Арк, вертящая мечом с сокрушительной силой и умением. И был здесь Альберт Магнус из Совета города, сухой и седой, с мечом в каждой руке, неостановимый, как стихия. И на острие атаки — сам Джек Рэндом, профессиональный повстанец. Высокий и заметный в серебристых боевых доспехах, с лицом, знакомым по тысячам плакатов «разыскивается», заставляющий захватчиков отступать самой яростью своей атаки. Быстро и смертоносно мелькал его меч, и никто не мог ему противостоять.

Сильвер беззвучно засмеялся и кинулся в бой с новой силой в руках. Может, сегодня он и не умрет. Он вытащил маленький пузырек из рукава и проглотил остатки темной жидкости одним глотком. Это был последний запас, но все равно: когда понадобится следующая доза, бой уже кончится так или иначе, так какого черта!

Оуэн Дезсталкер занял позицию в центре боя и предлагал Имперским Войскам пройти мимо него. Он снова форсировался и был силен, потому что был связан с Хэйзел. Почему-то он знал, что на этот раз побочного эффекта можно не бояться. Они вместе с Хэйзел были больше, чем просто арифметическая их сумма, больше, чем просто люди. Он рубил и резал с неудержимой силой, с презрительной легкостью отбивая парирующее оружие. Люди падали с криками по обе стороны от него и больше не поднимались. Веером летели капли крови с его клинка, и Оуэн улыбался волчьей улыбкой, ощущая ноздрями густой запах крови — каждой клеточкой своего тела воин, которым никогда не хотел быть.

Рядом с ним билась Хэйзел д'Арк, и меч ее сверкал короткими резкими дугами, прорезая мясо и кости, как секач мясника. Кровь — вся чужая — заляпала ее одежду и пропитала рукав держащей меч руки, и крики раненых и умирающих звучали музыкой в ее ушах. У нее всегда была слабость к Мистпорту. Всегда приятно было думать, что где бы она ни была и что бы ни делала, всегда можно вернуться в Мистпорт, и там ее примут. Из всего, что она знала, Мист был больше всего похож на родной дом. А теперь Империя хочет ее этого лишить, как лишила уже многого за прожитые годы. Да будь она проклята, если уступит Железной Суке эту последнюю победу! Никогда, пока есть дыхание у нее в груди и сталь в руке.