Охотник за смертью: Война

— Ты не можешь здесь умереть, — сказал Стил. — Ты нужен. Ты — советник, ты старый уважаемый воин, имя которого до сих пор воодушевляет людей. И не смей сейчас сдаваться. Ты нам годами рассказывал, каким ты был когда-то героем. Так докажи это теперь, черт бы тебя взял! И докажи это так, чтобы это имело смысл. Туда ты войти не сможешь. Никто не сможет.

— Когда-то я смог бы, — вздохнул Ройал. — Когда я был героем. Когда я был молод.

И тут разлетелось окно, и из него вылетело тело в языках пламени. Оно ударилось о мостовую, покатилось, встало, отбрасывая пылающий плащ. Мадлен Скай колотила руками по тлеющей одежде, почерневшая, обожженная, но вполне живая. Дональд бросился ее обнять, и она крепко прижала его к себе.

— Я там заблудилась в огне и дыме. Не знала, где я сама, что уж там говорить о проломе. А потому услышала, как ты меня зовешь. Ты меня вытащил, Дональд. За мной должок.

— Какой там должок! — возразил Дональд. — Мы с тобой семья.

Сайдер одиноко стояла в стороне, все еще с бутылкой доброго бренди в руках, и глядела, как горит «Терновник». Он был ее домом, ее безопасной пристанью и воплощением ее мечтаний, но лицо ее оставалось холодным и бесстрастным. Глаза ее были сухи, и губы не дрожали. Сайдер не признавала поражений.

— Моя красавица-таверна, — сказала она наконец. — Ах, какой я была бы богатой, богатой, богатой! Безумная Дженни отрубилась. Сила ее кончилась сразу. Решительность и сила воли ей отказали, и разум отключился. Пси-щит исчез, и лучи дезинтеграторов с гравибарж ударили в «Терновник», как гвозди, вколачиваемые Богом. Дом взорвался, потолок рухнул, когда стены провалились внутрь, и триумфально взревело пламя. Песня Мэри и Топаз защитила группу от огня и летящих осколков. Через несколько секунд от «Терновника» остался только остов, чернеющий посреди пламенного ада. Стил встал на колени возле Дженни, нащупал пульс и приподнял бровь.

— Поразительно, но она все еще с нами. Шанс, забери ее отсюда. Отведи ее и детей в холл союза эсперов. Они за тобой присмотрят и спасут Безумную Дженни, если это вообще возможно. Сумасшедшая баба. Самая храбрая зараза, которую я в жизни видел. — Он поднялся на ноги и возвысил голос: — Ладно, все расходимся! Запасное место сбора вам всем известно, собираемся там через час. Явка обязательна, уважительные причины в расчет не берутся. А теперь пошли!

И все разошлись в разные стороны, помогая тем, кто в том нуждался, унося на руках тех, кто не мог ходить. Уходили по двое и по трое по маршрутам, которые Совет разработал заранее — на всякий случай. Уходили лабиринтами темных улиц и переулков, уверенные, что Имперские Войска, вздумав их преследовать, заблудятся на первой минуте. Разговоров о сдаче не было. Их не сломили и не разбили. И они всегда знали, что битва будет смертной.

Вскоре не осталось никого, кроме Мэри Горячки и инвестигатора Топаз. Все еще звучала вокруг их песня, заглушая вой Легиона, удерживая на расстоянии войска и прикрывая отход друзей. Две самые мощные сирены, которых рождала Империя, не собирались уступать. И вдруг напряжение разрядилось. Гравибаржи поплыли прочь, и войска стали отходить. Топаз и Мэри сразу перестали петь, экономя силы. Вокруг них царил все тот же хаос пламени, стонов и боевых кличей, грохот гравидвигателей и рев рушащихся домов, но непосредственно вблизи все было тихо и спокойно. Как будто на сцену вышла новая сила. Топаз и Мэри переглянулись, и тут за ними кто-то медленно зааплодировал. Они резко обернулись и увидели высокого темноволосого человека в плаще инвестигатора, внимательно глядящего на них с той стороны улицы. Топаз поморщилась. Она должна была услышать его приближение даже сквозь шум и хаос. Должна была знать, что он здесь. Он не вынул ни меча из ножен, ни пистолета из кобуры, но в одной руке у него была стальная цепь, другой конец которой охватывал шею стоящего на четвереньках голого человека. Тот был болезненно тощий, вымазанный грязью, на голой коже выделялись шрамы и следы многочисленных недавних избиений. Левая сторона его черепа была удалена хирургически, и открытая часть мозга была защищена только прозрачной сталегласовой пластиной. В мозговую ткань были вживлены различные контакты и разъемы, и на фоне серого мяса поблескивали серебристые провода.