Охотник за смертью. Война

И тогда Подполье вывело на бой свое ужасное оружие. Полтергейстеры пускали по улицам сокрушающие пси-бури, разрывающие на части все, к чему прикасались. Солдаты вдруг взрывались, загораясь огнем, который не могла потушить вода – это вступили в дело пирокинетики. И пошли в ход эсп-бомбы – простые устройства, созданные на основе мозговых тканей эсперов. Там, где они взрывались, безумие и ужас охватывали всех не эсперов вокруг. Солдаты вырывали себе глаза или набрасывались друг на друга, разрывая своих товарищей на части. Повстанцы наступали, отбивая у Имперских Войск позицию за позицией, и тогда на сцену вышли боевые машины Валентина, и снова все изменилось.

Огромные конструкции катились и топали по улицам пошире, встроенные дезинтеграторы косили ряды повстанцев. В первые секунды погибли сотни. Люди бросались в укрытие, но не было такого места, где не могли бы достать боевые машины. Они разбивали стены и дома, добираясь до своей добычи, а огнестрельное оружие было против них бессильно. Ручные дезинтеграторы были слишком слабы, чтобы их остановить. Полтергейстеры забрасывали их огромными обломками разбитых домов и лишь оставляли царапины на металлических боках. Пирокинетики заливали их пламенем, но так же неумолимо шли вперед машины, улица за улицей, квартал за кварталом, отбирая всю территорию, уступленную Имперскими Войсками. Сами войска шли за машинами, но никак не забегали вперед: боевые машины стреляли по всему, что движется. Валентин мог различить две стороны в битве, но не давал себе труда это делать. Слишком уж это было забавно. Разум его носился над всем городом, несомый боевыми машинами, а тело находилось в безопасности в Башне Вольфов. Через тысячи сенсоров он смотрел на творимое им разрушение и смерть, и думал Валентин, что это хорошо.

Эсперы сосредоточились перед наступающими машинами и молили о чуде. Они его получили. Матер Мунди, Мать Всего Сущего, вновь явила себя посредством всех эсперов, ярко озарив каждого из собравшихся. Одно мгновение они сияли, как живые боги, озаряя окрестные улицы, и разумы их слились воедино, и неостановимая пси-буря прокатилась по улицам, разрывая на части боевые машины и разбрасывая осколки. На отступающие Имперские силы обрушилась стальная шрапнель, а потом они были сметены наступающей пси-бурей. Все эсперы города взревели от ликования, и звук триумфа потряс Бесконечный Парад.

В своем укрепленном укрытии в Башне Вольфов Валентина грубо вышвырнуло из боевых машин, и он сидел, тяжело дыша и дрожа всем телом, в своем контрольном центре. Одна за другой выключались вокруг него системы, невосстановимо разрушенные. Сам Валентин был оглушен и дезориентирован, но ему повезло – он остался жив. Атака эсперов настигла его в собственном доме, и любой разум был бы ею уничтожен, кроме химически измененного и усиленного. Он еще ощущал ищущие его края сознания всех эсперов, не способного уловить его скользкий и верткий разум. Придется оставить Башню Вольфов и найти себе святилище в другом месте. Но, думая об этом изо всех сил, он не мог придумать такого места, где бы его приняли. Даже Лайонстон не примет его после того, как он не смог своими боевыми машинами принести ей победу.

В сердце Башни своей Семьи Валентин Вольф лихорадочно думал, что же ему теперь делать.

Технические туннели железнодорожной системы подземелий Дворца были запечатаны и заброшены уже столетия, и от ожидания не стали лучше. В них была та тьма, которая свойственна только глубоким подземельям, абсолютная чернота, непроницаемая ни для какого света с поверхности. Здесь было холодно, как в Арктике, а воздух был спертый и затхлый. Эхо от малейшего шума длилось, казалось, вечно, будто туннели были благодарны за любой звук после столетий безмолвия. И сквозь эти темные клаустрофобные туннели шли Оуэн, Хэйзел и Джиль, спотыкаясь на неровном полу и пригнув головы, чтобы не стукаться о низкий свод. Спасибо Лабиринту, холод их почти не трогал, но даже их неимоверное зрение было бесполезно в такой полной тьме. У Джиля и Оуэна были лампы, и тусклый свет бросал неприятные блики на изогнутые стены туннеля. У Хэйзел была карта, которую Оуэн вытащил из компьютера, – почти такая же старая, как сами туннели. Проходы сплетались друг с другом в бесконечный лабиринт, и только один тщательно прорисованный маршрут мог привести повстанцев туда, куда они хотели, вовремя – то есть чтобы от этого еще могла быть хоть какая-то польза.