Охотник за смертью: Восстание

Дэниэл и Стефания Вольфы снова ссорились. Правда, на этот раз у них хватило ума делать это без свидетелей. Стефания расхаживала взад и вперед по небольшому залу, служащему здесь для приема гостей, и отчаянно ругалась, а ее брат, надувшись, примостился около буфета. Мишель и Лили со стаканами в руках стояли поодаль, на безопасном расстоянии от своих супругов. Как обычно, Вольфы их просто не замечали. Эта часть здания была возведена еще при Кэмпбеллах, и на одной из стен до сих пор виднелись остатки их герба. Тот, кто после перемены власти должен был стереть его и заменить гербом Вольфов, оказался небрежным работником. Вольфов на фабрике вообще не жаловали. Охранники то и дело обнаруживали то мины, то компьютерные вирусы, а напитки и продовольствие приходилось доставлять с других планет. Понятно, почему буйствовала Стефания — ее бесило такое положение вещей. А в последнее время дела и вовсе пошли из рук вон плохо.

Наконец она замолчала, чтобы перевести дух, и в зале наступила зловещая тишина. Дэниэл мог бы много чего сказать, но хорошо знал, что не следует прерывать сестру, пока она не выговорилась. Иначе ему придется кричать, а кто знает, насколько хорошо изолирована эта комната? Дэниэл, во всяком случае, не знал и проверять не собирался. Среди персонала фабрики все еще хватало скрытых сторонников Кэмпбеллов, не говоря уже о церковных шпионах. Нехорошо выйдет, если кто-нибудь услышит, как они с сестрой замышляют измену против собственной семьи. Даже если это будут подобранные ими лично охранники у дверей. А без охраны не обойтись. Даже здесь, внутри фабричного комплекса, могут оказаться тайные и явные мятежники. Кроме того, охрана держит на почтительном расстоянии людей кардинала Кассара. Ненависть Кассара к их семье, и Валентину в частности, общеизвестна, так что не стоит вводить его в искушение. Не говоря уже о том, что церковь Христа-Воителя давно хочет наложить лапу на производство космических двигателей. А императрица, как всегда, пускает подобные вещи на самотек.

— Мне кажется, нам не стоит обсуждать все это при них, — сказал наконец Дэниэл, небрежно указав стаканом в сторону Мишеля и Лили.

— Они никому не скажут, — отмахнулась Стефания. — То, что хорошо для нас, хорошо и для них, и они это знают. И потом, надо же им знать, что мы замышляем, — иначе они по невежеству могут ляпнуть что-нибудь не то и все испортить. А еще они прекрасно понимают, что с ними будет, если они проболтаются, правда, мои хорошие? Вижу, что понимаете. А теперь слушай меня внимательно, Дэниэл. Мы должны это сделать. Последнее нападение мятежников транслировалось в прямом эфире, в результате чего все думают, что мы не справляемся с ситуацией. Мы, а не Валентин. Это разрушает все наши планы, а времени осталось не так уж много. Надо придумать что-нибудь еще, чтобы свалить всю вину на Валентина, а самим оказаться на высоте. И проделать это надо до того, как фабрика начнет производить космические двигатели. Иначе Валентин навсегда останется фаворитом императрицы, а мы потеряем все.

— Верно, — согласился Дэниэл, — но я все равно не хочу обсуждать наши планы при свидетелях. Что бы с тобой ни делали, ты никогда не проговоришься. А вот о наших благоверных я не могу такого сказать. Конечно, мы состоим с ними в браке, но ведь это еще не делает их настоящими членами семьи.

— Что ж, ладно. Давай обсудим дальнейшее у меня. Мишель, Лили, оставайтесь здесь. Вам все равно не нужно знать детали — просто делайте так, как вам сказано. Надеюсь, что на этот раз вы не выпьете все, что есть в баре. Для разнообразия.

И Стефания величественно выплыла из комнаты. Дэниэл, как всегда, поспешил за ней. Мишель и Лили едва дождались, пока их супруги закроют за собой дверь. Потом они бросились друг другу в объятия и целовались, пока не задохнулись. Здесь, на Техносе III, им почти не удавалось побыть вдвоем, и вынужденная разлука лишь раздувала пожар их страсти. Возможно, потому, что здесь они в полной мере осознавали, что рассчитывать могут только на себя. Наконец они чуть-чуть ослабили объятия, чтобы перевести дух. Каждый чувствовал у своего рта горячее дыхание партнера, видел во всем мире только его глаза.