Охотник за судьями

– Балти, при всей моей любви к тебе я должен сказать, что ты непригоден для этой работы. Полностью. У тебя нет ни крупицы знаний и умений, необходимых для работы в Морском ведомстве.

А равно и в любом другом месте, мысленно добавил он.

Пипс созерцал образчик человеческой бесполезности, стоящий перед ним. Он знал, что ждет его сегодня дома, – ледяное молчание жены либо вулканический взрыв. Наполовину француженка, она была способна и на то и на другое. Это нечестно. Пипс постоянно «делал что мог» для Балти; обычно это принимало форму «займов».

– Может быть, в Дептфорде, в доках, что-нибудь найдется. Я наведу справки.

– О, браво! Благодарю! Но только смотрите, чтобы то была не слишком рутинная работа.

Пипс уставился на него.

– Мне все говорят, что у меня есть голова на плечах, – продолжал Балти. – А если я буду день-деньской грузить мешки с порохом или сухарями, она пропадет втуне. А?

Пипс внутренне застонал, но желание отделаться от Балти возобладало над желанием отвесить ему парочку оплеух.

– Я наведу справки. – Пипс в отчаянии потер лоб.

– Валериана, – сказал Балти.

– Что?

– Валериана. Растение такое. Его еще называют «травка-фу». Потому что воняет сильно. – Балти зажал нос пальцами. – Но от головной боли помогает как ничто другое. И от колик.

– Благодарю. Но у меня есть кроличья лапка.

– И от газов тоже помогает!

Пипс испустил тяжелый вздох и указал на дверь:

– Иди, Балти.

– Мне зайти завтра?

– Иди.

Глава 2 Даунинг

Пипс ожидал у входа в палаты лорда-адмирала[4]. Совещание было для узкого круга – только герцог и Даунинг, никаких подчиненных.

Все знали, что Даунинг усиленно ратует за новую войну с Голландией. Пипс написал у себя в дневнике: «Король в нынешнее время не может снарядить пять кораблей без значительных трудностей, ибо мы не имеем ни денег, ни кредита, ни припасов». Он отчаянно хотел привлечь внимание герцога к подлинному положению дел: оно неприглядно, но отмахнуться от него невозможно. Брат герцога, король, до крайности истощал казну пышными придворными забавами.

Дверь открылась. Вышел Даунинг – сорока одного года, плотного сложения. Подозрительные глазки, глядящие словно искоса, жестокая улыбка, голубоватый парик.

– А, весьма обходимый мистер Пи-писс.

Пипс догнал его и пристроился рядом. Даунинг шел к своей карете. Они с Пипсом знали друг друга пятнадцать лет. Даунинг был главой комиссии на выпускных экзаменах в школе, по итогам которых Пипс получил стипендию на обучение в Кембридже. Лорд знал, как произносится фамилия Сэмюэля, но забавы ради выговаривал ее неправильно.

– Льщу себя надеждой, что встреча вашей светлости с лордом-адмиралом была удовлетворительной.

– Весьма. Я, по обыкновению, впечатлен тем, как его светлость владеет обстановкой – в морских делах, а равно и во всех иных.

– И что, нас ждет еще одна война с Голландией?

– Что, Сэм, сегодня вы не расположены шутить? Вы же знаете, как я люблю наши дружеские пикировки.

Они дошли до кареты сэра Джорджа. Даунинг жестом велел Пипсу залезать внутрь. Карета двинулась к особняку Даунинга в Уайтхолле, рядом с Сент-Джеймс-парком.

Его светлость находился в игривом расположении духа, кое всегда подчеркивало его природную злобу. Мягкости в нем не было совсем. Иные объясняли это тем, что Даунинг родился и вырос в Новой Англии. Он славился скупостью, хотя денег у него было много. Престарелую мать свою он содержал в вопиющей нищете.

– Война? – рассеянно повторил Даунинг. – Говорили ли мы с герцогом о войне? Дайте припомнить. Возможно, о ней упоминалось. Мы говорили о весьма многих вещах.

– С вашего позволения, милорд… флот сейчас просто не оснащен для войны. Этот шаг будет для нас роковым…

– Да, Сэм. Все в свое время. In omnibus negotiis priusquam aggrediare adhibenda est praeparatio diligens.

Пипса было не запугать цитатами из Цицерона.

– Во всех делах, прежде чем к ним приступить, нужна тщательная подготовка, – перевел он. – Насколько я помню, это из трактата «Об обязанностях»[5].

– Молодец, мальчик, вот тебе сахарок. Как дальновидно было с моей стороны помочь вашей карьере! У меня острый глаз на дарования.

Даунинг любил, чтобы перед ним пресмыкались. Пипс был готов немного попресмыкаться, лишь бы ему позволили рассказать о катастрофических последствиях выступления против Голландии.

– Я бы сейчас стриг овец на пастбище, если бы не щедрое покровительство моего господина.

Даунинг уставился на своего протеже, пытаясь понять, не сарказм ли это:

– Вы преувеличиваете. Вы работали бы в портняжной мастерской своего отца. Но вообще-то, большая часть нашей беседы с герцогом была посвящена другому предмету. Новой Англии.

Новая Англия не слишком интересовала Пипса – разве что как источник корабельного леса для флота.

– Герцог поведал мне, что его брату-королю весьма досаждают тамошние колонии. Со времен реставрации королевской власти они ведут себя кисло. Впрочем, – Даунинг ухмыльнулся, – пуританские святоши известны своими кислыми физиогномиями.