Охотник за тенью

Комиссар попытался из полумглы испепелить ее взглядом.

– Не время скромничать.

– Я не скромничаю. Просто я никогда не занималась преступлениями такого рода.

Сандра заметила, что комиссар Креспи укоризненно качает головой.

Моро указал на дверь:

– Скажу по-другому: вы нужны не нам, в ЦОС, вы нужны какой-то молодой паре, которая гуляет где-то там, в городе, не ведая, что вскорости ее ожидает. Ведь это повторится. Я это знаю, и это знаете вы, агент Вега. Наша дискуссия уже и так отняла слишком много времени из того, что им осталось прожить.

Все было решено. Сандре недостало сил возразить, а Моро отвел от нее взгляд и перешел к другой теме.

– Наши уже заканчивают прочесывать сосновый лес под Остией, так что скоро мы сможем проанализировать вещдоки, восстановить динамику преступления и способ действия убийцы. А пока я хочу, чтобы вы прониклись проблемой до нутра, до мозга костей, до самых потайных и неисповедимых ваших уголков. Ступайте домой, выспитесь хорошенько. Завтра начнем изучать улики. И завтра чтобы не было ни следа эмоций, – предупредил он. – Завтра вы должны быть трезвыми и здравомыслящими. Собрание закончено.

Комиссар первым оказался в дверях, потом и остальные встали с мест и потянулись из зала. Но Сандра продолжала сидеть, не сводя глаз с фотографии Дианы на экране. Люди проходили мимо, а она все вглядывалась в изображение. Хоть бы кто-нибудь выключил проектор: бесполезно и жестоко выставлять напоказ бедную девочку.

Моро устроил им эмоциональную встряску, но назавтра хотел от них «трезвости и здравомыслия». Но уже и сейчас Диана Дельгаудио перестала быть двадцатилетней девушкой, о чем-то мечтавшей, к чему-то стремившейся, строившей какие-то планы. Она утратила личность. Превратилась в предмет расследования, перешла в обобщенную категорию «потерпевших», удостоилась преходящего звания «жертвы преступления». И это преображение свершилось здесь, на глазах у всех, на этом собрании.

Привычка, напомнила себе Сандра. Антитело, помогающее полицейским переживать зло. Поэтому, коль скоро никто не обращал внимания на фото Дианы, Сандра сочла своим долгом смотреть на него – по крайней мере, пока все не уйдут. И чем дольше вглядывалась она в этот крупный план, тем ярче осознавала: что-то здесь не так.

Какая-то деталь выбивается.

В расплывшейся косметике, покрывавшей лицо девушки, было что-то странное. Сандра наконец поняла, что именно.

Губная помада.

6

– Учитесь фотографировать пустоту.

Именно так говорил в академии инструктор по панорамной съемке. Сандре тогда едва исполнилось двадцать лет; и ей, и ее товарищам эти слова показались абсурдными. Очередная расхожая фраза из полицейского лексикона, преподносимая как жизненный урок или абсолютная догма вроде «учись у врага» или «товарищей не бросают». Для нее, такой самоуверенной, такой нахальной, подобные выражения являлись частью промывания мозгов, которому подвергали новобранцев, вместо того чтобы сказать им правду. А именно: что человеческий род отвратителен и, занимаясь такой работой, все они вскоре станут тяготиться своей принадлежностью к нему.

– Безразличие – ваш лучший союзник, ведь важно не то, что находится перед объективом, а то, чего там нет, – добавил инструктор и повторил: – Учитесь фотографировать пустоту.

Потом он по одному запускал их в комнату для практических занятий. Что-то вроде съемочной площадки: гостиная в обычной квартире, с обычной мебелью. Но каждому из них объявляли: здесь произошло преступление. Их задача – понять, какое именно.

Ни крови, ни трупов, ни оружия. Обычная обстановка.

Чтобы достигнуть цели, следовало научиться не обращать внимания на диван, весь в пятнах от детского питания, что указывает на присутствие в доме маленького ребенка. И на освежитель воздуха, явно выбранный заботливой хозяйкой. На кроссворд, лежащий в кресле, наполовину решенный: кто знает, доведется ли кому-то решить его до конца. Проспекты туристических фирм, разбросанные по столику, оставленные кем-то, кто воображал, будто впереди – счастливое будущее, не зная, что с ним вот-вот случится что-то плохое.

Детали внезапно прерванного существования. Но урок был понятен: эмпатия смущает. Чтобы фотографировать пустоту, нужно сначала создать ее внутри себя.

И у Сандры получилось, к ее вящему изумлению. Отринув всякое сочувствие, она отождествила себя с потенциальной жертвой. Использовала ее точку обзора, не свою собственную. Представив себе, что жертва, скорее всего, лежала ничком, тоже растянулась на полу. И обнаружила под стулом послание.

ФАБ

Сцена воспроизводила реальный случай, когда женщина, умирая, нашла в себе силы собственной кровью написать три первые буквы имени своего убийцы.

Фабрицио. Ее муж.

Так она выдала супруга.

Потом Сандра узнала, что двадцать пять лет эта женщина числилась в списках пропавших без вести, а муж прилюдно оплакивал ее и по телевидению взывал о помощи. И что правда, спрятанная под стулом, выплыла наружу только тогда, когда он решился продать дом со всей обстановкой. Буквы обнаружил новый жилец.