Охотник за тенью

– Вот синьора Ферри. – Мать настоятельница показала на женщину, которая сидела у окна в инвалидном кресле и рассеянно смотрела вдаль. – Она не совсем в себе. Часто заговаривается.

Ее звали Вирджиния Ферри, ей перевалило за восемьдесят.

Маркус подошел ближе:

– Добрый вечер.

Женщина медленно повернула голову – посмотреть, кто поздоровался с ней. Зеленые кошачьи глаза выделялись на светлой коже. Руки ее были покрыты темными пятнышками старческой гречки, но лицо оставалось удивительно гладким. Редкие волосы, непричесанные, торчали кое-как. Она была в ночной рубашке, но сжимала кожаную сумку, лежавшую на коленях, будто собиралась с минуты на минуту уходить.

– Меня зовут отец Маркус, я священник. Могу я с вами немного поговорить?

– Разумеется, – отвечала она неожиданно звонким голосом. – Вы пришли для бракосочетания?

– Какого бракосочетания?

– Моего, – тут же уточнила женщина. – Я собираюсь замуж, но сестры против.

У Маркуса складывалось впечатление, что мать настоятельница была права, утверждая, будто женщина не в своем уме. Но решил все равно попробовать.

– Вы – Вирджиния Ферри, верно?

– Да, это я, – подтвердила она с ноткой подозрения в голосе.

– И вы служили экономкой в семье Агаповых в восьмидесятые годы, правда?

– Шесть лет жизни посвятила я тому дому.

Хорошо, сказал себе Маркус, это та самая дама.

– Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Маркус взял стул, уселся рядом с ней.

– Что за человек был синьор Агапов?

Старуха на мгновение застыла. Пенитенциарий боялся, что память ее подводит, но ничего подобного.

– Суровый, строгий человек. Думаю, ему не нравилось жить в Риме. Он работал в русском посольстве, но много времени проводил дома, закрывшись у себя в кабинете.

– А его жена? Ведь у него была жена, правда?

– Синьор Агапов был вдовцом.

Маркус принял информацию к сведению: Анатолий Агапов, жесткий человек, был вынужден растить детей в одиночку, без жены. Может быть, из него получился неважный отец.

– Синьора Ферри, какую роль играли вы в его доме?

– Я управляла штатом прислуги, состоявшим из восьми человек, включая садовников, – с гордостью проговорила она.

– Дом был большой?

– Огромный, – поправила она. – Вилла в окрестностях Рима. Каждое утро я тратила по меньшей мере час на дорогу.

Маркус удивился:

– Как, разве вы не жили там, вместе с семьей?

– Никому не позволялось задерживаться после захода солнца, такова была воля синьора Агапова.

Странно, подумал пенитенциарий. И представил себе огромный пустой дом, где живет строгий, суровый отец и двое детишек. Не самое счастливое детство.

– Что вы скажете о близнецах?

– Викторе и Ане?

– Вы хорошо их знали?

Женщина досадливо поморщилась:

– Чаще всего мы видели Аню. Она вырывалась из-под контроля отца, забегала к нам на кухню, когда мы готовили еду или занимались другими домашними делами. Она была светлая девочка.

Маркусу понравилось определение. Но что значит – вырывалась из-под контроля отца?

– Отец не отпускал их от себя…

– Дети не ходили в школу, у них даже не было домашнего учителя: синьор Агапов сам занимался их образованием. Друзей у них тоже не было. – Тут старуха опять повернулась к окну. – Мой жених придет с минуты на минуту. Может быть, на этот раз он принесет мне цветы.

Сделав вид, будто не расслышал этой фразы, Маркус продолжал выпытывать:

– А Виктор? Что вы можете сказать о мальчике?

Женщина снова повернулась к нему:

– Вы не поверите, если я скажу, что за шесть лет я видела его раз восемь, может быть, девять. Он все время сидел у себя в комнате. Иногда мы слышали, как он играет на пианино. Он прекрасно играл. И был гением в математике. Одна из горничных, прибираясь у него, обнаружила целую кучу листков, исписанных вычислениями.

Киллер savant, психопат-всезнайка.

– Вы когда-нибудь говорили с ним?

– Виктор никогда не говорил. Молчал и смотрел. Пару раз я замечала, как он втихомолку наблюдает за мной, спрятавшись где-нибудь в комнате. – Женщину передернуло при одном воспоминании. – Зато сестра была девочка живая, веселая. Думаю, она очень страдала от затворничества. Но синьор Агапов не спускал с нее глаз, она была его любимицей. Я редко видела, как он улыбается, и это было, только когда Аня находилась рядом.

Тоже важная для пенитенциария информация: Виктор переживал соперничество с сестрой. Аня получала знаки внимания от отца, он – нет. Возможно, для девятилетнего мальчика этого оказалось достаточно, чтобы убить.

Старуху опять занесло:

– Со дня на день мой жених придет за мной и заберет меня отсюда. Я не хочу здесь умереть, я хочу выйти замуж.

Маркус вернул ее к прежней теме:

– Какие отношения были между детьми? Виктор и Аня ладили?

– Синьор Агапов и не думал скрывать то, что предпочитает Аню. Думаю, Виктор от этого страдал. Он, например, отказывался есть за одним столом с отцом и сестрой. Синьор Агапов потом относил еду к нему в комнату. Иногда мы слышали, как дети ссорятся, но они часто играли вместе, особенно в прятки.

Настал момент воскресить болезненные воспоминания, подумал пенитенциарий.

– Синьора Вирджиния, как умерла Аня?