"Охотник. Здесь слезам не верят!"(СИ)

- Ты не понимаешь! - с ноткой раздражения констатировала бывшая старушка - Я на пенсии, живу в обычном доме, в двухкомнатной квартире, меня все соседи знают. Представь, я прихожу домой такая...хмм...ну...вот такая! (Она провела руками по бедрам, и вздохнула) И что решат соседи? Что какая-то воровка убила старушку, и пришла поживиться ее добром! И как тебе это?

- Никак - отрезал Сергар - Не о том думаешь. Иногда я вообще не понимаю людей! Ты получила второй шанс, жизнь заново. Молодость, здоровье - такого здоровья, возможно, у тебя не было вообще никогда в жизни! И ты говоришь о своей жалкой пенсии?! О своей поганой квартире? О каких-то там соседях, которые примут тебя за воровку? Ты вообще в своем уме?! Ты знаешь, сколько людей отдали бы все, чтобы оказаться на твоем месте?! Начать все сначала, стать молодой, красивой? Сбросить пятьдесят лет жизни?

Они помолчали, и женщина, как-то виновато улыбнувшись, дрогнувшим голосом сказала:

- Ты прав...дура я. Совсем дура. Мозги перекосило от всего происходящего, и не сообразила. Правда - что мне в тех документах? Что мне в этой проклятой квартире? Жизнь сначала - это ли не счастье?! С моими знаниями, с моим опытом... Впрочем - на кой черт мне этот опыт?! Вот я - доктор наук, биолог, врач-эпидемиолог, а чего добилась? Квартиру дали? Так не мне, мужу, военному! Не мне! Всю жизнь возилась в трупах лабораторных крыс, в кишках покойников, людей спасала, и что получила? Пенсию в пятнадцать тысяч - и то спасибо! Персональная пенсия! У других меньше! А сын вот бросил научную деятельность, занялся политикой, бизнесом, этим грязным делом - и сам видишь, что получилось! Такое государство развалили, такое государство! Негодяи!

Ее голос осекся, она бессильно махнула рукой, уселась в другое кресло, возле окна. Помолчала, и видя что Сергар никак не комментирует ее слова, усмехнулась:

- Думаешь, чего я так разбушевалась, да? Обидно, понимаешь...меня воспитали патриоткой. Родители воевали, мать снайпершей была, отец всю войну прошел - вот скажи им, что родины, за которую они бились с фашистами, больше нет. Развалилась на несколько стран, большая часть из которых просто ненавидят Россию - что бы они сказали, мои старики? Да они плюнули бы в глаза негодяю, который сказал такую подлую гадость! Они руки бы ему скрутили, и отвели куда надо, чтобы не смущал умы честных граждан! Что натворили, ну что натворили, а?! Вот сын мой - откуда у него такое богатство? С дружками своими институтскими - нахапали, наворовали, у народа из кармана забрали! А разве я этому его учила? Разве я так хотела?! Я видела его профессором, академиком - возможно даже нобелевским лауреатом! Человеком, которым можно гордиться! А теперь что? Вижу в новостях его фамилию, и каждый раз жду известия, что его ведут под белы рученьки прямо к судье! Чтобы ответил за свои преступления! Что, ЭТО нормально?

- Не знаю - сухо сказал Сергар, воспользовавшись паузой перед очередным монологом возмущенной дамы. Он прекрасно понимал, что происходит, потому и помалкивал - пусть выговорится. Словесный понос - нередкая реакция на такое глубокое лечение. Все реагируют по разному, зависит от пациента. Кто-то пытается наброситься на лекаря и тут же заняться с ним сексом, кто-то плачет, кто-то истерически смеется, не в силах остановиться. Ну и у некоторых случается словесный понос, когда они выдают все, что накопилось у них в мозгу, рассказывая такие вещи, которые и близкому-то человеку рассказать не совсем удобно.

Например, одна из пациенток на протяжении получаса в беспрерывном монологе выдала Сергару все подробности ее поездок экзотические острова, и не менее экзотического платного секса с аборигенами. Другая гонялась за лекарем по клинике и взахлеб рассказывала, какие она любит блюда, какой кухни, и как обжиралась до рвоты, не в силах удержаться, и не съесть такую вкусноту. (Этой пришлось проводить сеанс убеждения, чтобы уберечь от дальнейшего обжорства - муж попросил, он и оплачивал лечение. Хорошо оплачивал!).

У дам что-то щелкало в их измененном , помолодевшем мозге, и они начинали творить такое, чего никогда не сделали бы в обычном своем состоянии. Такое поведение в старых трактатах называлось "Лечебное сумасшествие", и дополнительного лечения оно не требовало - через сутки, двое или трое наваждение пройдет, "ураган" в голове стихнет, мозг, который слегка спятил, восстановит привычный режим и все будет как надо. Как положено.

Конечно, были и такие дамы, у которых с разумом ничего не случалось, по крайней мере внешне, таких было процентов тридцать, может меньше. Что касается мужчин, тут все наоборот - тех, кто "сходил с ума", было процентов двадцать, остальные вели себя вполне адекватно.