Охотник желает знать

– Господин майор, – заговорила женщина официальным тоном, – у меня к вам деловое предложение. Вы в курсе, что мой сын – единственный наследник Дарькина, и до достижения им полного совершеннолетия деньгами буду распоряжаться я. Так вот, мне бы хотелось, чтобы известные вам диски больше никто не смотрел, чтобы они были изъяты из дела и переданы мне. Я за это хорошо заплачу. Какая сумма вас удовлетворит?

– Я же сказал: скоро получите даром.

– Не хочу даром. Я сама хочу заплатить вам, чтобы быть уверенной в том, что нет копий. Сто тысяч евро я смогу дать через полгода, а десять процентов от суммы в качестве аванса хоть сегодня.

Алексей покачал головой.

– Даром отдам.

Юлия Дмитриевна вздохнула, а потом облизнула губы, глаза ее заблестели.

– Может, мы встретимся в более приватной обстановке и обсудим детали?

Гречин усмехнулся.

– Думаю, ваша идея не понравится тому мужчине, с которым вы встречаетесь сейчас. Ведь у него, кажется, взгляды на подобные вещи иные, чем у покойного Германа Валерьевича.

Майор сказал это просто так, не подумав даже. Слова сами сорвались с его языка. Но Дарькина напряглась, буквально застыла, не зная, что ответить. Ее рука потянулась к клавиатуре компьютера, чтобы прервать разговор, но в последний момент Юлия Дмитриевна поняла, что таким образом выдаст себя с головой. И произнесла равнодушно, даже слишком равнодушно:

– Не знаю, о чем вы. Я ни с кем не встречаюсь.

– Мы оба знаем, что это не так. Мы оба знаем, кто этот человек.

– И кто же?

Было видно, что женщина испугалась. Она ждала ответа, словно решения своей судьбы. А Гречин не знал, что отвечать.

Его спас звонок мобильного. Звонил Бурцев. Алексей поднес трубку к уху.

– Слушаю тебя, старший лейтенант.

И тут же, повернувшись к монитору, на котором застыла Юлия Дмитриевна, сказал:

– Простите, у меня служебный разговор.

И отключил скайп.

– Товарищ майор, – донесся из трубки взволнованный голос Бурцева, – меня только что вызывал полковник Павловский. Вызвал и сказал, что давно ко мне присматривается… О как! Я-то думал, он меня вовсе не замечает. Но не в том суть. Полковник заявил, дескать, есть мнение, что надо меня продвигать, и он прямо сейчас готов отправить в кадры представление на присвоение мне звания капитана досрочно. Потом добавил, что похлопочет о моем переводе на более ответственную должность, а взамен попросил приглядеть за вами.

– В каком смысле? – не понял Алексей.

– Павловский сказал, что на вас сигнал поступил нехороший. И надо бы обращаться в службу собственной безопасности, только лично он доносам не верит. И вообще майор Гречин на хорошем счету у начальства, отличный опер, но все равно, раз сигнал есть, приходится реагировать. Поэтому полковник поручает мне следить за вами, узнавать, куда ходите, с кем встречаетесь, с кем и о чем по телефону говорите…

– Отлично. А как ты должен это делать? Ведь я в отпуске.

– Павловский велел вам позвонить, встретиться, выпить с вами, но так, чтобы вы опьянели, а я – не очень, и вывести вас на разговор о деле Дарькина, разузнать, что вам известно, какие есть улики, а может, компромат какой-нибудь на кого-то.

– Полковник забыл, видимо, что дело закрыто. Какие улики, когда и подозреваемых нет и не было?

– А что мне делать?

– Подъезжай. Приказы начальства надо выполнять, а просьбы тем более.

На двоих они выпили выставленную Алексеем литровую бутылку «Балантайна». Бурцева, непривычного к виски, немного развезло. Правда, старший лейтенант, пока шел от метро, уже заправился парой бутылок пива, а третью принес Гречину, хотя позже опустошил ее сам. А потому то, что ему посоветовал Гречин, запомнить не решился и записывал под диктовку.

Доложить полковнику Павловскому надлежало следующее. Гречин, которому старший лейтенант принес литр виски, окосел не сразу, но все же поплыл основательно и рассказывал многое. Оказывается, в деле Дарькина майор что-то зацепил. Все интересуются какими-то записями видеонаблюдения и домашними фильмами. Но диски куда-то пропали из опечатанного дома. Гречин их не брал, но почти наверняка знает, у кого они. Имени того человека майор не назвал, потому что информация дорого стоит. Кроме того, Гречин считает, что бизнесмен Дарькин вовсе не повесился, а был убит, просто эксперты плохо сделали свою работу, огорченные смертью коллеги Круглова. Кстати, в доме Дарькина велось внутреннее видеонаблюдение, только камер следственная группа не обнаружила – их взял тот, кто убил Дарькина. Однако есть свидетель, который кое-что видел. Кто такой тот свидетель, майор не сообщил.

Бурцев старательно все записал, а потом спросил своего шефа:

– А зачем все это говорить?

Не отвечая на вопрос, Гречин сунул в сумку старшего лейтенанта пустую бутылку из-под виски и велел предъявить ее полковнику.

– Скажешь, что кассовый чек остался у меня дома вместе с упаковочным пакетом.

Подчиненный, слегка покачиваясь, ушел.

Гречин, убирая со стола, подумал: «И в самом деле, зачем это все говорить Павловскому?» Было не поздно позвонить старшему лейтенанту и отменить задуманную «операцию», но Алексей не успел, с работы вернулась Марина.