Охотник желает знать

– Это вы о чем? – изобразил непонимание Колосков. – Вероятно, вы имеете в виду домашнее видео Дарькина. Но смею вас заверить, что проблемы никакой и нет. Мне публикация или тиражирование этих записей повредить не могут: я – не чиновник, не Генеральный прокурор, вроде того, кого однажды засняли с двумя проститутками. Я бизнесмен и волен делать, что захочу. Но не в том дело. Перед тем, как я направился к вам, мне позвонила некая дама. Прокурор, кстати. Вы понимаете, о ком я говорю? Она сказала, что все диски у нее, и предложила мне их выкупить. Я сначала отказался, а потом перезвонил и дал согласие. Дама просит всего миллион евро. Цена небольшая, если учесть, какое наслаждение я получу, наблюдая за сексуальными развлечениями людей известных… Поэтому если вы решили, будто я предлагаю вам место в своей фирме только ради того, чтобы выйти на архив Дарькина, то вы ошиблись. Я и раньше интересовался вами, спрашивал даже о вас у Павловского, и полковник отозвался о вас не очень лестно. Знаете, он вас, непонятно за что, ненавидит. Следовательно, вы именно тот человек, который мне нужен. Между нами: ваш начальник – патологический трус и жмот. Именно у таких людей развивается склонность к садизму.

– Я думаю, недолго ему осталось эту склонность удовлетворять, – произнес Гречин.

– Возможно. Но его будущее менее всего должно интересовать вас. Подумайте о себе. Конечно, я предложил вам место у себя в фирме не только потому, что высоко ценю ваши профессиональные навыки, а еще и потому, что вы слишком много знаете. Человек, владеющий такой информацией, просто должен работать у меня. Иначе ему вообще не стоит жить.

– Вы мне угрожаете? – спросил Алексей.

Колосков пожал плечами.

– Отнюдь. Просто довожу до сведения. Способов убеждения у меня много. Но признайтесь, вы охотились за этим компроматом не ради справедливости, а ради удовлетворения собственных скрытых желаний. Как говорится, каждый охотник желает…

– Да пошел ты! – усмехнулся Алексей и добавил: – Извращенец!

Виталий Степанович поднялся, застегнул пуговицу на пиджаке и позвал:

– Ребята, зайдите сюда!

И тут же в комнату вошла уже знакомая Гречину троица.

– Мне надо мчаться по делам, – сказал своим псам Колосков, – и наш гость останется пока здесь. Проследите, чтобы ему было комфортно.

Финансист направился к выходу, но перед тем, как переступить порог, заметил:

– Мне нравится один психологический прием, который применяли следователи в сталинское время. Когда подследственный оказывался стойким и не хотел признавать вину, не желал называть сообщников, которых у него, вполне вероятно, и не было, когда он молчал под пытками, делалось следующее. В допросную приводили его жену или, если человек был в возрасте, дочь. Потом приводили трех или четырех одуревших от воздержания уголовников, которым приказывали насиловать женщину или девушку, обещая им послабление режима. Какой любящий муж или отец сможет смотреть на это? Я вас уверяю, тут же ломались самые стойкие. С собственной жизнью арестованные уже простились, но не могли допустить, чтобы на их глазах…

– Что вы хотите сказать? – перебил Алексей, поднимаясь. – Кого-то хотите привести сюда? Марину?

– Зачем мне издеваться над вашей будущей женой? Сюда приведут другую девушку, тихую и скромную. Вы были правы, когда сказали, что Марина сама отдала мне ключ от вашей квартиры, в которую я направил своих ребят. Но другого знать не можете. Марина давеча увидела из машины вас и свою бывшую подругу. Вы шли рядом и так улыбались друг другу, что ей стало все понятно. Адрес той девушки ей был известен, и мы послали к ее дому машину, в которой вы и приехали сюда.

Между Колосковым и Алексеем стояли трое. Никто не ожидал, что Гречин ударит так внезапно. Прямым в подбородок того, кто стоял перед ним. Потом боковым в челюсть следующего, стоящего на пути. Тот, кто приносил кофе, вылетел в соседнюю комнату спиной вперед и рухнул, подмяв под себя Колоскова. Но один из упавших готовился уже подняться на ноги, поэтому майор бросился к встающему на четвереньки Виталию Степановичу. На нем тут же повис охранник, бегавший с подносом. Гречин схватил его за подбородок и затылок, резко дернул. Удалось освободиться и ударить ногой вставшего второго телохранителя.

Все это отняло несколько секунд. Колосков на карачках полз к сейфовой двери, не пытаясь даже принять вертикальное положение. Алексей подскочил к нему и пнул его с носка под ребра. Виталий Степанович перевернулся на спину и закричал.

Гречин наклонился, ухватил его за галстук, оторвал от пола, ударил кулаком сверху. Хотел добавить еще разок, однако его сбили с ног, придавили к полу. От удара в лицо в глазах потемнело. И сразу последовал новый удар. Затем еще. Алексей наклонил голову, чтобы кулак нападающего приходился в верхнюю часть лба, и тот, кто бил его, попался на это. Избиение прекратилось. До сознания долетел чей-то сдавленный голос:

– Гасите его, мужики, я, кажется, руку сломал.