Охотники до чужих денежек

– Какая, к черту, нерусская? – устало стряхнула она пепел в приоткрытое окошко. – Анька я. Нюрка по-простому. Аннет – это сценический образ. Анька – это разве имя? То ли дело Аннет! Эдакая белокурая сучара с благозвучным придыханным именем выползает на сцену с голой жопой и сиськами и начинает вытворять такое, что задыхаешься, и тут как раз это самое имечко кстати приходится – ах, Аннет... Дурдом, правда?!

Он не ответил, потому как ответить ей ему было нечего. Он и сам не так давно именовался Вольдемаром, падая в объятия пропахших нафталином примадонн. Им, видите ли, очень сложно было запомнить его имя. Слишком уж оно было неблагозвучным, слишком размазанным и липким. А им, этим переспелым теткам с хрящеватыми или, наоборот, жирными коленками, хотелось чего-то мужественного, чего-то рычащего. Тут Вольдемар как раз и пришелся кстати...

– Куда, Ань? – спросил Вениамин, завидев перекресток.

– Прямо. Вон тот дом трехэтажный с башенками. – Анна удивленно покосилась на парня. – По-моему, наш мальчик подрастерял весь пыл... А? Что скажешь?

– А тебе не все равно? Деньги будут уплачены, и какая разница – за что...

Они въехали в старенький уютный дворик, заросший черешневым садом, с множеством качелей в разных его углах и притормозили у среднего подъезда.

– Одна живешь? – все же вспомнил он об осторожности.

– Одна. – Анна выбралась из машины и, игриво распахнув пальто на груди, обнажила участок голой кожи. – Идем уже, дорогой. Я ведь тоже не железная. Когда рядом со мной такой красавчик, то против воли завожусь...

Они поднялись по лестнице на третий этаж и застыли у железной двери под номером четырнадцать. Анна пошарила в сумке в поисках ключа и через пару мгновений уже впускала парня в свою квартиру.

– Недурно, – удивленно присвистнул Вениамин, миновав полутемную прихожую и входя в комнату. – Совсем недурно!

Он ожидал увидеть все, что угодно: от будуара преуспевающей в своем бизнесе гейши до нищенской ночлежки, но только не то, что представилось его глазам. Однокомнатная квартира Анны была чистой, светлой и чрезвычайно уютной. Из каждого угла, от каждой вышитой салфетки и кухонной шторки веяло таким домашним теплом, что первым охватившим его желанием было натянуть мягкие уютные тапочки и завалиться на широченную тахту с газетой в руках. Даже в его собственной квартире, покинутой им сутки назад, у него не возникало ощущения, что это было то место, где можно было спокойно отдохнуть от забот и тягот жизни.

– Чего столбом встал? – подтолкнула его сзади Анна. – Ванная налево по коридору. Туалет там же. Полотенце чистое на полке. В стаканчике новая зубная щетка...

Состояние расслабленного оцепенения мгновенно схлынуло. Вениамин оглянулся. Анна стояла, отставив в сторону правую ногу, и поигрывала поясом кожаного пальто. Уловить выражение ее полузакрытых глаз было проблематично. Но, судя по интонации, с которой были произнесены ею последние слова, девушка собиралась честно отработать предложенные ей деньги.

– Сними пальто, – требовательно произнес он, скидывая свой плащ себе под ноги и, стянув через голову джемпер, послал его туда же. – И иди ко мне.

– А как же ванная? – пробормотала Анна и как-то растерянно заозиралась по сторонам. – Я же после смены потная, словно лошадь.

– Сними пальто, – повторил он и расстегнул джинсы. – И иди ко мне.

Девушка медленно стянула пояс, перехватывающий ее тонкую талию, и, распахнув кожаное пальто, профессионально сбросила его с плеч. Все, что на ней оставалось из одежды, – это высокие сапоги на стоптанных донельзя каблуках. Сапоги и тонкая серебряная цепочка с серебряным крестиком.

– Анна, ты... – Он удивленно мотнул головой. – Ты так красива! Зачем?!

Она подперла бока руками и, скривив красивый рот в ухмылке, медленно двинулась к нему.

– Ты зачем явился сюда, мальчик? – промурлыкала она, уткнувшись сосками в его грудь. – В сеансе психоанализа я не нуждаюсь, а ты?

– А я да. – Он позволил ей взять себя за руки и пристроить ладони на ее ягодицах. – Я очень нуждаюсь в этом. Ты даже не можешь себе представить, как велико мое желание выговориться.

– Ну что же... – Анна приблизила к нему свое лицо настолько, что даже в утреннем полумраке, царящем в квартире, ему удалось рассмотреть бесовские черные точки в ее темно-зеленых глазах. – Пусть я буду твоей жилеткой на сегодня. Той самой, в которую хочется выплакаться, высморкаться, а под занавес – трахнуть. Давай, Алик, мальчик мой! Давай, расслабься! Закрой глаза и обними меня покрепче...

Он закрыл глаза, и тут же сатанинское наваждение, от которого ему не так давно удалось избавиться, пригвоздило его к земле. Он думал, что с другой женщиной – чертовски красивой женщиной – это пройдет. Отпустит и перестанет душить его снова и снова. Но стоило ему закрыть глаза и плотнее прижаться к ее голому телу, как в памяти, будто в дьявольском зеркале, всплыло совсем другое лицо и совсем другое тело.

– Эмма... – хрипло прошептал он, зарываясь лицом в волосы девушки. – Сделай все сама... Я прошу тебя...