Охотники до чужих денежек

– Ты только этого и ждешь, мерзавец! – всхлипнула Лада и принялась потрясать указательным пальцем в сторону притихшей Эммы. – Ее на смену мне уготовил?! Признавайся, гад! Только-только твой нос уловил запах хороших денег, а их на этой девке по меньшей мере штуки две «зелени»...

«Вот так умница, прямо в точку попала», – машинально констатировала Эльмира и решила приглядеться к девушке повнимательнее.

– Так сразу же распустил свой павлиний хвост, – продолжила Лада укорять неверного супруга. – Мои денежки, что папка покойный оставил, давно все по ветру пустил, теперь тебе надобны средства. Что же, понятно, муженек!

– Перестань трепаться, Ладка, – все еще пытался сохранить хорошую мину при плохой игре Лукашин. – Мы с тобой в разводе вот уже месяца три, а ты все свое талдычишь! Завязывай!

– Тебя как зовут, белокурая? – Лада перегнулась через стол и ухватила Эмму за рукав куртки. – А, впрочем, это неважно. Знаешь, зачем ты здесь?! Знаешь?!

– Заткнись! – попытался утихомирить ее Леонид, но безрезультатно. Лада продолжала выплевывать накопившуюся обиду.

– Ты здесь, чтобы закрыть брешь в его сердце! Ты – утешительный приз для этого рогоносца! Потому что сегодня он испытал самую страшную из страшных бед: его покинула любимая женщина. Вскидывала, вскидывала ноги в баре по соседству, а в промежутках между выступлениями – ему на плечи... И все – нету! Тю-тю! Исчезла его Аннет, как ее и не бывало. Он ведь, скотина эта смазливая, как только узнал о том, что девка – богачка, каких мало, бегом кинулся со мной разводиться. Едва носом землю не рыл, пытаясь заполучить ее. Та хоть и шлюха была, но, к чести ее сказать, – до жути разборчива. Корысти не терпела, и Ленчику пришлось попотеть. От него ведь алчностью за версту несет, как от трехнедельного покойника. – Лада вдруг замолчала и совершенно трезвыми глазами обвела полупустой зал. – Видишь этот кабак?

Эльмира молча кивнула.

– Это кабак моего отца, завещанный мне после его смерти. Процветающее было заведение, пока эта скотина не появилась здесь.

Эльмире недолго пришлось размышлять о том, кого та имеет в виду. Как оказалось – обоих.

– Стоило Аньке начать выставлять напоказ свои сиськи, как клиентура потекла отсюда, как песок сквозь пальцы. А этот урод-рогоносец вместо того, чтобы начать работать локтями и вернуть заведению былую славу, сам стал пропадать по соседству. Сядет у сцены и сверлит ее лобок своими липкими глазами, и сверлит. Ненавижу тебя, Лукашин!!! Больше смерти тебя ненавижу!!! Тот день, когда над твоей рогатой головой закроется крышка гроба, будет днем нового отсчета времени в моей жизни. Аминь!..

Она уронила симпатичную головку на стол и вскоре сонно засопела. Тишина, повисшая над столом, не была, конечно, зловещей, но назвать ее располагающей к веселью Эльмира явно не могла.

– Это как понимать? – решительно начала она, устремив свой взор на побледневшего Лукашина.

Тот нервно теребил сигарету длинными пальцами и лишь жалко улыбался.

– Объясниться не желаешь? – не унималась его спутница.

– По поводу? – разлепил-таки он губы.

– По поводу или без, но твоя приставучесть ко мне имеет под собой основу, не так ли?

– Ну...

– Иными словами, тебе хотелось бы вернуть назад сбежавшую невесту и наказать вероломного хищника, умыкнувшего ее у тебя из-под носа.

Эмма, заметив какое-то движение в зале, оглянулась. Народу стало прибывать. То ли исчезновение танцовщицы из соседнего заведения увеличило приток посетителей, то ли народу набралось в зале по какой-то другой причине, но гомон стоял сильный. Лукашина такой поворот событий должен был бы обрадовать, но он сидел мрачнее тучи.

Затем, так и не раскурив сигарету, а превратив ее в крошево, он жалко как-то дернул губами и заговорил:

– Мне, конечно же, хотелось бы ее вернуть, базара нету. И козлу тому по шеям надавать... Но, когда увидел тебя, поначалу я же не знал, что ты – это ты. Ты сама меня остановила, я подвез. Когда понял, кто ты, мысль заработала. Думал через тебя выйти на них...

– А ты настолько уверен, что она захочет вернуться?! – совершенно искренне удивилась девушка, отставив в сторону тарелку с холодной мясной закуской, в которую Лада без конца норовила сползти лицом. – Откуда такая уверенность?

– Да нет ее, уверенности этой! – воскликнул Лукашин и взглядом побитой собаки посмотрел на нее. – Я люблю ее, понимаешь!

– Что в ней такого, объясни? – вдруг попросила Эмма, испытывая непрекращающуюся ревность к неизвестной сопернице. – Что в ней такого, чего нет во мне, в твоей жене, например? Чем она столь неотразима? Ты вот готов ради нее все бросить, и, думаю, здесь дело не только в деньгах.

– Не только, – согласился Леонид, для убедительности кивнув головой.

– В чем?! В чем тогда?!

– Она такая... – Он не находил слов и из боязни сказать что-то не так обескураженно развел руками. – Я не знаю, как это выразить словами. Когда ты с ней рядом, больше ничего не хочется. Совсем ничего: ни вылезать из постели, ни идти куда бы то ни было. Хочется просто обнимать ее, любить и слушать.