Охотники и чудовища

Мощеная, посеребренная инеем дорога привела нас к очередной площадке с качелями и каруселями, над которой возвышалось скромных размеров колесо обозрения.

— Не боишься? — Стальной кивнул в сторону аттракциона.

— Даже не думала, — покачала я головой и первой, подхватив юбки, двинулась к красно-желтой резной кабинке, к которой вели три широкие ступени.

Не знаю, какая сила приводила колесо в движение, наверняка магическая, но вот ее-то я как раз и не чувствовала. Не ощущала магию и в артефактах, иначе могла бы запросто хоть тем кулоном подзаправиться.

Но нэймессе Лизе, понимаешь ли, подавай хальдагов. Одного конкретного хальдага, под завязку напичканного такой манящей магией.

В общем, де Горт был моим уязвимым местом, моим искушением, а такие вот романтические прогулки за ручки и спонтанные поцелуи имели все шансы толкнуть меня на кривую дорожку к верной гибели.

Или, скорее, прямую. Прямую и очень короткую.

Вейр с нами не пошел, заявив (мне), что предпочитает твердо стоять на четырех лапах на земле, а не болтаться в подвешенном состоянии, беря пример с курочки, ну, то есть Гертруды.

«Идите полетайте, голубки, а я здесь осмотрюсь. Попугаю ребятню», — отпустил он нас с миром.

Мы сделали три круга, и за все время, что катались, ни разу не заговорили ни о состязаниях, ни о любовнике Фили, ни о других наинах. В общем, ни о чем, что так меня напрягало, заставляло раздражаться, ревновать или бояться. Болтали о всякой ерунде: о грядущих праздниках, о коллекционном вине, Ладерре и даже Матису немного косточки поперемывали. Его всемогуществу не нравилось, что друг в свои тридцать два продолжает вести себя как раздолбай и думает лишь о попойках и об оприходовании своих наин.

Разумеется, Мэдок так не сказал — это я про себя добавила. А вслух поделилась:

— На последнем испытании я познакомилась с одной из его невест. С Ирмой. Очень приятная оказалась девушка. И необычная наина. Ну прямо как я.

— И что же в ней необычного?

— Тоже не хочет замуж. Это чтобы вы не говорили, что я одна такая неправильная.

Вместо того чтобы привычно нахмуриться (ну вот не нравится ему, когда я за него замуж не собираюсь; видимо, мужское эго от этого страдает), де Горт коварно улыбнулся:

— Просто я еще не сделал ничего, чтобы ты захотела. А если начну делать…

— Лучше не надо! — поспешила вставить я, прекрасно понимая, что, если он решит пустить в ход тяжелую артиллерию, я просто буду не в состоянии бороться со всеми поселившимися во мне демонами.

Вот тут уже улыбка сошла с лица лорда. Пришлось выкручиваться:

— Вы и так уделяете мне слишком много внимания по сравнению с другими леди. Их это задевает, особенно ваших фавориток, — не удержалась я от шпильки.

— И что ты предлагаешь?

— Не выделять никого из нас. Или со всеми устраивайте свидания, или ни с кем.

Де Горт помрачнел, но возражать не стал. Понимал, что я права. Быстро взял себя в руки, снова возвращаясь в образ хальдага-душки. Вышел из кабинки, когда колесо остановилось, протянул мне руку и предложил продолжить прогулку.

Дойдя до небольшого пруда, сейчас, словно стеклом, затянутого льдом, мы повернули обратно. Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев, и я начала мерзнуть. Мэдок это заметил, предложил вернуться к карете. Правда, дорогу выбрал другую — через шумную площадь, на которой как раз в самом разгаре была предновогодняя ярмарка. На ней мы пропустили еще по стаканчику, на сей раз горячего вина с медом и травами, немного согрелись, снова повеселели и, продолжая болтать о бестолковых, но почему-то таких интересных мелочах, спорить и смеяться, незаметно добрались до экипажа.

Обратная дорога до дома тоже прошла незаметно. Я даже ненадолго задремала, убаюканная легкой тряской и своим расслабленным, умиротворенным состоянием. В себя пришла, уже когда карета въезжала в распахнутые ворота особняка.

— Спасибо за чудесный день, леди Адельвейн, — помогая мне выйти из кареты, низким, каким-то будоражащим голосом сказал Мэдок.

— Мне тоже понравилось, лорд де Горт, — честно призналась я, чувствуя, как уголки губ сами собой вздрагивают в улыбке.

Сегодня мне хотелось улыбаться. Что я и делала, поднимаясь на крылечко, входя в холл и приветствуя бледного, явно чем-то напуганного дворецкого.

При виде метнувшегося к нам слуги улыбка сошла с моего лица. А вскоре не осталось следа и от хорошего настроения.

Когда Фрисо выпалил:

— Ваше всемогущество!

— Что произошло? — резко спросил де Горт, превращаясь в привычного мне закованного в ледяную броню Истинного.

— Леди де Морсан… Она… — Фрисо громко вдохнул, а потом на выдохе выпалил: — Она пыталась лишить себя жизни!

Больше ни о чем не спрашивая, хальдаг сорвался с места, взлетел по ступеням и скрылся в коридоре. А я опустилась на банкетку и невидящим взглядом уставилась куда-то перед собой.

ГЛАВА 8