Охотники и жертвы

– Это не важно. Такая у меня работа. Я ничего не имею против.

– Да, но смотри, что получается. Я – вот на кого Мия по-настоящему злится… хотя я и не понимаю почему. Ну, не важно. Это нужно прекратить. Теперь я буду защищать тебя.

В ней появились решимость и удивительная уверенность, напомнившая мне ту Лиссу, которую я знала до аварии. Одновременно я почувствовала в ней что-то еще – что-то более темное, ощущение затаенного гнева. Это я тоже видела в ней прежде – и мне оно не нравилось. Я не хотела, чтобы снова ожила эта сторона ее натуры, я хотела одного – чтобы она была в безопасности.

– Лисса, ты не можешь защищать меня.

– Могу! – страстно воскликнула она. – Существует кое-что, чего Мия хочет сильнее, чем навредить тебе и мне. Она хочет быть принятой в среду королевских семей и чувствовать себя так, будто она одна из них. Я могу лишить ее этого. – Она улыбнулась. – Я могу настроить их против нее.

– Как?

– Поговорив с ними.

Ее глаза вспыхнули.

Этим вечером я явно соображала медленно, и поэтому до меня не сразу дошло.

– Лисс… Нет. Нельзя использовать принуждение. Только не здесь.

– Могу я в конце концов иметь хоть какую-то пользу от этой своей дурацкой силы?

«Чем больше она использует свои способности, тем хуже. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как они заметят и уничтожат ее тоже. Увези ее отсюда».

– Лисс, если тебя поймают…

В дверь просунул голову Дмитрий.

– Роза, тебе нужно вернуться, пока никто не заметил.

Я бросила на Лиссу панический взгляд, но она уже уходила.

– На этот раз я позабочусь обо всем, Роза. Обо всем.

Тринадцать

Последствия распущенной Джесси и Ральфом лжи оказались примерно настолько неприятны, как я и ожидала. Единственным способом выжить было игнорировать всех и все. Это позволяло не сойти с ума – и то едва-едва, – но ужасно претило мне. Такое чувство, будто я все время сдерживаю слезы. Аппетит пропал, спала я тоже скверно.

Тем не менее, как ни плохо мне приходилось, я гораздо больше тревожилась из-за Лиссы. Она выполняла свое обещание изменить положение вещей. Дело продвигалось медленно, но верно. То один, то другой член какой-нибудь королевской семьи, а иногда и по двое подходили к ней во время ланча или в классе и приветствовали ее. Она отвечала им ослепительной улыбкой, смеялась и разговаривала, как с лучшими друзьями.

Поначалу я не понимала, как она добивается своего. Она сказала, что будет использовать принуждение, чтобы расположить к себе других членов королевских семей и настроить их против Мии. Но я не видела, чтобы она это делала. Возможно, конечно, что она добивалась расположения людей без всякого принуждения. В конце концов, она была умная, славная и где-то даже забавная. Любому могла понравиться. Однако что-то подсказывало мне, что она завоевывает дружбу не старомодным способом, и в итоге, поломав голову, я поняла, что к чему.

Она не использовала принуждение, если я находилась поблизости. Мы виделись с ней очень незначительную часть дня, она знала, что я не одобряю, когда она прибегает к своей силе, и потому делала это, лишь когда меня не было рядом.

Спустя несколько дней тайного принуждения я поняла, что мне нужно сделать: снова проникнуть в ее голову. По собственному желанию. Один раз получилось, значит, получится и еще. По крайней мере, так я внушала себе, сидя как-то днем на уроке Стэна. Но это оказалось совсем не так легко, как я думала, отчасти потому, что я была слишком взвинчена, чтобы расслабиться и открыть себя ее мыслям. Еще у меня вызывал беспокойство тот факт, что сейчас она чувствовала себя относительно спокойно, а проникнуть в ее голову легче удавалось тогда, когда в ней кипели эмоции.

Тем не менее я поступила в точности как в прошлый раз, когда подглядывала за ней и Кристианом. Медитация. Медленное дыхание. Глаза закрыты. Сосредоточиться по-прежнему трудно, но в конце концов я сумела переместиться, проскользнуть в ее голову и увидеть мир ее глазами. Шел урок американской литературы, время самостоятельной работы, но она, как и большинство учеников, не занималась делом. Они с Камиллой Контой прислонились к стене в дальнем конце класса и негромко разговаривали.

– Это неприлично, – решительно говорила Камилла, хмурое выражение портило ее хорошенькое лицо. На ней была голубая юбка из чего-то вроде бархата, достаточно короткая, чтобы демонстрировать длинные ноги и поставить под сомнение ее вкус. – Если вы делали это раньше, ничего удивительного, что у нее возникло привыкание и она позволила это Джесси.

– Она не позволяла этого Джесси, – убежденно ответила Лисса. – И у нас не было ничего похожего на секс. Просто никаких других «кормильцев» мы не имели, вот и все. – Лисса полностью сосредоточилась на Камилле и улыбнулась ей. – Ничего страшного. Все слишком остро реагируют.

Камилла выглядела так, словно всерьез сомневается в этом, но чем дольше она смотрела на Лиссу, тем больше рассеянным делался ее взгляд. В конце он совсем ничего не выражал.

– Правильно? – нежным, как шелк, голосом спросила Лисса. – В этом нет ничего страшного.