Охотники каменного века

Тинг подставил ладонь к глазам и закрыл ею туловище питека: он увидел лишь шагающие ноги. Закрыл ладонью ноги и увидел передвигающееся туловище. Два разных существа! Смотрел на туловище: кто-то шел грузно и тяжело. Видел лишь ноги: ступал не то очень уставший, не то больной ребенок.

Питек подошел к деревьям и осмотрелся. Нагнулся, поднял обломок сука, повертел его в руках и бросил. Поднял другой… Перепробовал несколько сучков и вернулся на луговинку, неся короткий обломок. Присел на корточки, ухватил обломок обеими руками и воткнул его в рыхлую влажную землю.

Он тыкал обломком в землю, словно ребенок совком. Подковырнул и вытащил корень: толстый и короткий, похожий на уродливую свеклу, но не красный и не белый, а бурый. Положил обломок и принялся рассматривать корень.

Словно близорукий, он подносил корень к самым главам. Тинг подумал было, что питек нюхает корень. Нет, он проносил его мимо ноздрей именно к глазам.

Питек потер корень ладонью, счищая землю, снова поднес к глазам и откусил кончик.

Детеныши подошли к питеку, встали перед ним и глядели, как он жует. Питек кусал и жевал, словно не видя их.

Съев корень, он поднял обломок и, не вставая, повел головой: искал другой корень. Нашел, оперся на руку и, не поднимаясь, передвинулся на несколько шагов, ловко переступая раскоряченными ногами.

Стоя сзади питека, детеныши смотрели на его работу. Присели, стали ковырять землю пальцами. Толкали один другого и каждый раз переглядывались, скаля зубы.

Смеялись они или злились? Тинг не мог разобраться в этом, так невыразителен был оскал зубов.

Питек снова добыл корень, уселся и начал есть. Один из детенышей тоже сел и принялся жевать стебелек: корешка у него не было. Другой уставился на обломок сука, лежавший возле питека. Протянул руку к нему — не достал. Лег на живот, вытянулся и осторожно пополз. Схватил обломок, отполз, вскочил и пробежал несколько шагов.

Присев, он принялся тыкать обломком в землю. Он не откапывал корень, а просто ковырял, где придется. Пристально смотрел, как конец обломка вдавливается в землю, нажимал, и влажные комочки земли взлетали вверх. Похоже, ему особенно нравилось именно это — взлетающие комочки. Детеныш с силой подковыривал землю, комочки разлетались во все стороны, и он провожал их глазами, отрывисто хрипя.

Второй детеныш бросил недоеденный стебелек и подбежал к первому. Стал вырывать у него обломок.

Они не успели подраться: питек заметил пропажу. Зашарил рукой в траве, оглянулся, пошарил еще. Перевернулся и, стоя на четвереньках, пригнулся к земле. Глядел, искал и не находил. Тогда он встал и увидел детенышей. Подошел к ним.

Взмах руки — мимо детенышей промелькнул сучок. Еще взмах — и детеныш ткнулся носом в землю: его сшиб удар по затылку. Второй детеныш скорчился и уткнулся лицом в траву. Питек ударил его ногой и отошел, медлительный и равнодушный.

Он так спокойно проделал все это, что Тинг удивился: не было шума и криков, питек не ворчал и не злился. Он действовал, словно автомат.

Лежа рядом, детеныши скулили. Поскулив, замолчали, приподнялись, огляделись вокруг и снова уткнулись носами в землю: спина питека торчала из травы совсем близко от них.

Они переглянулись и отползли от питека подальше. Снова переглянулись и принялись толкать друг друга локтями в бока. Один повернулся, и локоть другого ударил его в лицо.

Детеныш вскочил, бросился на обидчика и вцепился в него.

— Ху-ху-ху! — кричали они, катаясь в траве, брыкаясь и размахивая кулаками. — Ху-ху-ху!

Они скалили зубы, пытаясь укусить. Рвали друг другу уши, царапались. У одного из носа потекла кровь, и он, подхватывая ее языком, тянулся к противнику.

Визжа, хрипя и хухукая на все лады, драчуны возились в траве. Питек откапывал корни и жевал их, не обращая внимания на эту возню. Мать дремала с грудным на руках, приоткрывая глаза, когда визг раздавался особенно громко, и снова закрывая их.

— Всякому свое! — сказал Тинг, поглаживая ноги. — Кому что, а мне хоть полчасика посидеть.

Кто-то тронул плечо Тинга.

Тинг не обернулся, а только скосил глаз: ему было лень шевелиться.

Сзади него стоял детеныш питека.

— Ху-ху-ху! — прохрипел он, тыча пальцем в плечо Тинга, на котором блестела на солнце пряжка от ремешка бинокля.

Глаза детеныша поблескивали из-под нависшего лба с едва заметными бровями. Он оттопырил нижнюю губу, сморщил нос и пристально глядел на пряжку.

Тинг замер, чуть повернув голову и кося глазом через плечо.

«Говорят, что пока взгляд зверя не встретится с твоим взглядом, он тебя почти не замечает», — подумал Тинг. Он спрятал от детеныша свой взгляд: закрыл один глаз и так прищурил другой, что едва видел маленького питека.

Детеныш тыкал пальцем в пряжку и хухукал. Хлопнул ладонью Тинга по плечу. Тинг слышал, как он сопел.

Чуть шевеля рукой, Тинг дотянулся пальцами до ремешка, потянул его, и пряжка переползла с плеча на спину. Детеныш ударил Тинга по спине.

Пряжка ползала с плеча на спину и со спины на плечо. Детеныш хлопал Тинга по спине, по плечу, ловя пряжку. Удары становились все чаще и резче, сопенье — громче.