Охотники каменного века

«Осужденных тела выкупая,
Мы пришли сюда вместе с дарами.
Но тревога, на мудрость скупая,
Узнает вас живыми во храме.
Мы славим тех,
Кто был покорен крику клятвы,
Кого боялся зоркий грех,
Сбирая дань обильной жатвы,
Из битвы пламеней лучистой
Кто вышел невредим,
Кто поборол душою чистой
Огонь и дым.
Лишь только солнце ляжет,
В закате догорая,
Идите нами княжить,
Страной родного края».

Послесловие

Первобытные племена имеют склонность давать имена, состоящие из одной гласной.

Шестопер — это оружие, подобное палице, но снабженное железными или каменными зубцами. Оно прекрасно рассекает черепа врагов. Зой — хорошее и еще лучше забытое старое слово, значащее эхо.

Эти стихи описывают следующее событие середины каменного века. Ведомая неясной силой, И покидает родное племя. Напрасны поиски. Жрецы молятся богу реки, и в их молитве слышится невольное отчаяние. Скорбь увеличивается тем, что следы направлены к соседнему жестокому племени; о нем известно, что оно приносит в жертву всех случайных пришельцев. Горе племени велико. Наступает утро, белохвост проносит рыбу; проходит лесное чудовище.

Но юноша Э пускается в погоню и настигает И; происходит обмен мнениями. И и Э продолжают путь вдвоем и останавливаются в священной роще соседнего племени. Но утром их застают жрецы, уличают в оскорблении святынь и ведут на казнь. Они вдвоем, привязанные к столбу, на костре. Но спускается с небес Дева и освобождает пленных.

Из старого урочища приходит толпа выкупать трупы.

Но она видит их живыми и невредимыми и зовет их княжить.

Таким образом, через подвиг, через огонь лежал их путь к власти над родными.

Валерий Брюсов ОТДАЛЕННЫЕ ДНИ

Я предвижу, о отдаленнейший из потомков моих…

А. Добролюбов

Отдаленные дни. Строения на сваях. И озеро кругом.

Слышен раскатистый смех воинов. Они хвастают черепами врагов. Как могучи их твердые бедра. Как горят их волчьи глаза из-под нависшего лба. Как блестят их остроконечные зубы.

За деревней собрались женщины. Готовят костер. Сегодня поход был удачен, их не будут бить, им весело. Голые, с огромным животом, с отвислыми грудями, с выпуклыми скулами, они будут жарить оленя…

Сходит вечер.

Под дубом лежит раненый воин. У него нет ни жены, ни друга. Им овладевает болезнь-огневица. Он видит женщин родного племени, озаренных огнем, слышит голоса товарищей-мужчин. Он помнит трупы врагов в черно-кровавых лужах. У него возникает мысль, как отвратительны люди.

О, перебегающие существа, жадные, похотливые! Нелепо привешенные к плечам конечности для хватания, с толстыми щупальцами. Посредине лица две отвратительные дыры — ноздри. И широкая пасть с зловонным дыханием. Болезнь-огневица овладевает им.

И вот в бреду он смутно, безвольно познал возможность иного. Он увидел не слабую хижину, а словно грот с необычайным соответствием частей, залитый ясным, но не солнечным светом. Люди ли это те существа, что скользили там в покровах, пленяющих глаз цветами? Речь ли людей эти звуки — многообразные, тонкие, быстрые, быстрые и пленительные?

И все померкло. И было только сознание каких-то иных чувств, иных отношений и иного сознания. Было великое предчувствие полноты жизни, трепетание каждого нерва. И в этом великом предчувствии было понятно, что его жизнь и жизнь та, это — жизнь одна, что и он причастен ей, и что лишь через него она возможна. И было сознание, зачем жить, чем прекрасно существование.

Его разбудили голоса мужчин и визгливый смех женщин. Люди толпились у костра, мужчины заигрывали с подругами. Женщины готовили пищу для своих господ, тянулись к огню с надвисающими над костром грудями и запихивали глубже под угли куски какого-то мяса.

28 сент. 1898 г.

Андрей Белый ССОРА

Узловатые корни надводных деревьев сплетались, убегая в воду. В воде отражалась лапчатая зелень вершин, и ослепительно-желтое пламя закатов, и караван бледно-голубых птиц, бивших крыльями в палевом сиянии, и волосатые, длиннорукие существа, раскачивающиеся на ветвях. Одни существа смирно сидели и глухо рокотали, раскрывая рты: это они говорили о погоде. Другие неуклюже ступали когтистыми, волосатыми ногами и размахивали руками, сохраняя равновесие. Один взобрался на самую вершину дерева и пожелал ругаться среди лапчатых листьев. Он оглашал ревом окрестность, созерцая море колыхающихся вершин, разверзая пасть и блистая клыками. А внизу плескалась вода… Узловатые корни сплетались между собой, убегая в воду; отражалась лапчатая зелень, сквозящая палевым блеском, и караван бледно-голубых, тонконогих птиц, с багряными клювами, разрезавший небеса.