Охотники. Мегалиты Империи

Вампирша ринулась вверх, словно ракета из арсенала ярмарочных фейерверкеров. Крылья мелькали с такой быстротой, что не мог различить глаз; когти рвали и рвали магическую клетку, рвали в самой верхней её точке; обламывались, вспыхивали, крошились, очень быстро сточившись почти до основания, до коротких пеньков – но именно эти пеньки вдруг раздвинули-таки горловину искрящегося мешка, и упырица, завывая, начала протискиваться сквозь щель.

Она лезла, оставляя лохмотья кожи; обнажились тонкие кости крыльев, стали стремительно чернеть и ломаться, однако тварь было не удержать.

Мастер мельком взглянул на Алисанду – та застыла с раскрытым ртом, не веря собственным глазам.

Охотник вскинул самострел, угостил упырицу ещё одним болтом чуть пониже уха, однако та лишь слегка дёрнулась.

В следующий миг она оказалась на свободе, тяжело шлёпнулась на камни, уродливое изломанное создание, вообще ни на что не похожее, наполовину между жизнью и смертью.

Завывая, вампирша вновь перекинулась, один за другим вырвала посеребрённые дроты из собственной головы. Выносливость и нечувствительность её потрясали; тварь казалась неуязвимой.

Два чёрных пятна на кукольно-красивом, правильном личике с большими выразительными глазами.

Мастер рванул с пояса туго свёрнутую серебряную сеть с крюками.

– Не может быть, – простонала Алисанда.

Охотник размахнулся, метнул сеть навстречу вампирше. Та запуталась в ней, упала на колени, но спустя миг её когти уже начали рвать обжигавшие её нити, рвать с лёгкостью, какую мастер не видел ни у кого и никогда.

– Алисанда! – гаркнул он.

– Дай… мне… время! – Чародейка, бледная и потрясённая, сумела собраться. Упала на колени, собственной кровью из проколотого пальца на левой руке рисуя прямо на камнях какие-то руны.

Ладони вампирши шипели и дымились, обожжённые серебром. Из оставленных дротами дыр по её лицу потоком стекала чёрная жижа; для любого человека подобные раны стали бы смертельными, но не для неё.

Она прыгнула, с места, легко перемахнув через обречённо замерших варанов. Наёмники вскинули мечи, Минди и Венди – кинжалы; Алисанда не успела довершить заклятье, и упырица, приняв прямо в грудь ещё один серебряный болт от мастера и скляницу от мэтра Бонавентуры, отчего по рукам, животу и бёдрам её потёк жидкий огонь – ворвалась прямо в кучку сгрудившихся людей.

Ахнув, повалился второй вершник; упал Курт, зажав руками надвое разрубленное лицо; Ингвар яростно хакнул, выбросил меч на всю длину руки, как учили, однако удар, что должен был пробить упырице сердце, оставил лишь длинную царапину на запястье. Ответный взмах когтистой руки-лапы отбросил наёмника на дюжину шагов, он лишь каким-то чудом не выпустил меч. Грудь его раскрылась, распоротая от живота до горла.

Ещё один вершник Алисанды не выдержал. Бросил меч и, завывая от ужаса, слепо кинулся наутёк, вверх по склону, в лес.

Вампирша дико захохотала и кинулась следом. Настигла бедолагу в два прыжка, схватила за волосы, оттягивая голову назад; взмахнула свободной рукой и швырнула покатившееся обратно к тракту обезглавленное тело, извергающее фонтаны крови.

Их осталось пятеро. Мэтр Бонавентура, Минди, Венди, Алисанда и сам мастер. Алхимик всадил в спину упырице ещё одну скляницу с зажигательным составом, её длинные волосы вспыхнули; огонь вообще цеплялся к ней весьма неохотно, и вампирша почти не обращала на него внимания.

Покончив с беглецом, она развернулась. Лицо перепачкано чёрной кровью и гарью, одежда горит, прямо посреди переносицы зияет пробитая болтом дыра, по краям которой кожа обугливается и отваливается, обнажая кости черепа.

Упырица подхватила мёртвое тело вершника, играючи подняла его, прижала лицо к обрубку шеи. Послышалось громкое хлюпанье.

– С-с-с-ш-ш-ш… – вырвалось у Алисанды сквозь стиснутые зубы. Она провела пальцем последнюю алую линию, замыкая сложный контур.

Линии руны обернулись алыми, словно кровь, змеями. Рана на пальце волшебницы вдруг стала расти, раскрываться, перечеркнула ей тыльную сторону ладони, дошла до запястья; кровь хлынула потоком, и поток этот обращался в хвост змей, ринувшихся навстречу вампирше. Алисанда стояла, вытянув левую руку, рассечённую уже почти до локтя, и в глазах её билось чистое, незамутнённое безумие.

Змеи оказались так же быстры, как и сама упырица. Огонь уже охватил её с головы до пят, однако она даже не пыталась его сбить. Просто завыла яростно и кинулась навстречу новому врагу, крестя когтями направо и налево.

Змеи, однако, и не думали нападать, кусать или там душить на манер удавов, обитателей южных джунглей. Они вдруг встали на хвосты, словно кобры под дудочку рыночного заклинателя где-нибудь в Чёрных королевствах, и, словно у тех же кобр, их шеи начали раздуваться, растягиваться, сливаясь вместе.

Вампирша ринулась на них – снесла одной змее плоскую башку, та приупала было, но из обрубка змеиной шеи тотчас появилась новая голова, правда, маленькая, куда меньше изначальной.