Охотники на души

Но после пары дней без событий и признаков слежки я успокоилась. Я стала думать, что вела себя глупо, поддалась паранойе. Но подруги говорили, что лучше перегнуть с осторожностью. И все же я задумывалась, не было ли все это в моей голове. Больше странных случаев, снов или видений не было. Может, папа был прав, когда сказал, что это были подростковые гормоны.

К концу недели стало ясно, что меня никто не преследовал, и я предложила своим телохранителям расслабиться. Подруги возражали, но я знала, что им приходилось очень рано вставать, чтобы сопроводить меня в школу. Я сказала им, что буду в порядке. Мэй настаивала, что встретит меня утром в понедельник, чтобы я дошла до теста по истории. Она заявила, что это была ее последняя миссия.

Я ждала у входной двери с рюкзаком, когда получила сообщение от Мэй:

«Привет, Дж. Прости, простыла ужасно. Сегодня не буду в школе. Ты дойдешь сама? Х».

Криво улыбаясь, я задумалась, не играла ли она болезнь, чтобы не идти на тест. Но я знала, что моя подруга не подвела бы меня, так что она на самом деле простыла. Я написала ей, что буду в порядке, и чтобы она скорее поправлялась.

Убрав телефон в рюкзак, я открыла калитку и вышла на тротуар. Мне тут же стало не по себе.

«Глупости», — сказала я себе. Ничто не случалось после столкновения с психом неделю назад, и никто не ходил за мной… насколько я знала, отметил голосок в моей голове. Я игнорировала его, спешила по дороге.

Я держалась людной дороги. Постоянно озиралась, оставалась настороже. Все шли по своим делам, их не заботила ученица, идущая в школу. Улица со школой была близко, я оглянулась через плечо, на всякий случай, и врезалась в пожилого мужчину с усами и в полосатом костюме.

— Эй, смотри, куда идешь, девочка! — рявкнул он.

— Простите, — буркнула я, заметила презрение в его налитых кровью серых глазах.

Я пошла дальше, а старик все еще сверлил меня взглядом. То ли от раздражения, то ли он узнал меня, я не знала, но его взгляд оставался на мне, и мне это не нравилось. Я опустила голову, пыталась смешаться с толпой. У перехода я посмотрела по сторонам и заметила подростка в голубой кепке и черной байкерской куртке, стоящего напротив меня на другой стороне. Мы долгий миг просто смотрели друг на друга.

Это точно был не Дамиен. У этого парня глаза были голубыми, как сапфиры. Они выделялись на его оливковой коже, сочетались с волнистыми каштановыми волосами. Выцветшие синяки были на его скулах, костяшки были разбитыми.

«Один из банды? Или…».

Белый грузовик доставки подъехал к обочине и скрыл его от меня. Двое мужчин выскочили из машины. Без предупреждения, они схватили меня за руки, дверца грузовика открылась, и меня бросили в грузовой отсек. Я не успела прийти в себя, дверь закрылась, и я осталась во тьме.

Ужас ударил по мне.

«Меня похитили!».

Грудь сдавила паника, и я слепо поползла к двери. Снаружи было слышно гул проезжающих машин, я уловила шум прохожих. Я отчаянно искала ручку.

Ее не было.

Я застучала кулаками по стенкам грузовика, но обнаружила, что они были оббиты подушками. Мои удары были приглушены этим. Я закричала. Кто-то должен был увидеть, что меня схватили, да? Но это произошло так быстро, и многие лондонцы часто так спешили, что ничего не замечали — и им не было дела — вокруг себя. Мои родители не узнают, что со мной случилось!

Я отыскала в темноте свой рюкзак, а потом вытащила телефон. Сигнала не было. В этом не было смысла, мы же были посреди Лондона! И я поняла, что покрытие стен грузовика могло мешать и сигналу. От осознания, на что пошли похитители, я запаниковала еще сильнее.

На улице зазвучали крики, шорох, а потом оглушительный звон сотряс грузовик, словно что-то или кого-то бросили в стенку машины. Больше злых воплей, а потом крик боли.

На миг все затихло. Только кровь шумела в ушах, и я слышала хрип своего дыхания. А потом дверь распахнулась. Свет солнца на миг ослепил меня, я моргала. В проеме был парень в голубой кепке. Он протянул руку.

Я замешкалась, боясь.

— Доверься мне, — сказал он, его американский акцент успокаивали. — Твоя жизнь с моей, как всегда.

Я растерялась от его слов, но поняла, что выбора не было, и сжала его ладонь…

7

Я смотрела, будто сверху, как высший жрец склонился над моим неподвижным телом, растянутым на жертвенном алтаре. Его церемониальный нефритовый нож был высоко поднят, он ждал, пока угасающие лучи солнца пропадут с неба. Но он не успел вонзить нож мне в грудь, один из помощников в маске рядом со мной вытащил из своего одеяния обсидиановый клинок и вонзил его в сердце самого высшего жреца.