Охотники на героев

– Случайность! – взвизгнул барон. – Чистая случайность! Она с детства любит эти проклятые цветы, ничего не могу поделать! Я сожгу их! Сожгу! И передайте королеве-матери, что в следующем году мы все вернем сполна! Да, даю слово! В следующем году урожай будет лучше, и мы пришлем налогов больше, вдвое против обычного.

– Не пойдет, – вздохнул Усин.

– Но… но почему?

– Королева-мать уже приняла решение.

Прежде чем барон успел хоть что-то сказать, огромный молот обрушился на его голову, и та разлетелась на куски, как спелый фрукт. Воздух быстро наполнился какофонией звуков, но Рантар испытывал полное безразличие. Выхватив свои топоры, он подсек одного из воинов и обрушил на его голову сокрушающий удар. Потом метнул топор в мужчину с брошью, который пытался достать клинок. У остальных не было ни единого шанса против громады Усина. Даже те двое, что вылезли из прохода, никак не повлияли на расклад сил. Усин раскидал их взмахами своего молота, а одному просто свернул шею, как мелкой курице.

Баронесса попыталась выбежать из зала, но второй топор Рантара достал ее мгновенно. С глухим звуком она ударилась о стену, постепенно сползая вниз. Топор торчал из груди, а лицо глядело на Рантара с детской обидой. Через пару мгновений баронесса уже не дышала.

– Королева-мать не прощает, – проговорил он.

Это была чистая правда. Рантар еще раз повторил про себя знакомые слова, надеясь, что они, как заклинание, заставят его очнуться, но этого все не происходило. Тогда он принялся обходить зал и разбивать вазы с цветами, оставляя на полу после себя грязно-белый шлейф, как на зимней дороге.

Здоровяк шел среди тел, ломая им головы тяжелым молотом, будто просто разминал ягоды винограда.

– Эх! Здесь не было ни одного достойного противника! Даже близко. Ну хоть заткнул это глупое кудахтанье. Странно, и на что они всегда надеются?

– Люди глупы, – равнодушно пожал плечами Рантар, очищая свои топоры о платье баронессы. Происходящее напоминало другие сны, где он делал то же самое. Топоры надо было держать в чистоте. Он был обязан соблюдать это правило. Но в этом сне было что-то еще. Опять что-то шевельнулось в глубине Рантара, так и не всплыв наружу. Это начинало раздражать.

– Ума не приложу, почему мы должны этим заниматься? – рокотал Усин. – Ты слыхал, что недавно случилось под Серебристыми ключами? Этот красавчик Валентин перебил целую армию мятежников, ты представляешь? Живым не ушел никто! Ни одна душа. Говорят, он лично отхватил голову их полководцу Семéру. А потом он перешел реку и сжег деревни ко всем чертям! Вот бы туда, да?

– Ага.

– Рантар, ты опять не слушаешь! Эх, как мне обидно, что королева-мать не дает помериться силами своим чемпионам. С какой бы радостью я сошелся с тобой в поединке, Рантар! Ох, этот бой был бы легендарным! Может, попросить ее еще раз?

– Она откажет.

– А мы попросим ее вместе, а, Рантар? Тебя, авось, послушает. Только честно! Как думаешь, кто из нас победит?

– Думаю, я.

– Ха, хорош шутить! Ты ведь понимаешь – я не оставлю тебе шанса.

– Что-нибудь придумаю.

– Не пори чушь. Я убью тебя. Придется повозиться, конечно, но я тебя одолею. Во мне течет кровь великанов, а ты всего лишь человек! Пусть и проворный. Просил же говорить честно.

– Нам пора, – вздохнул Рантар. Дело сделано, пора уходить. Тяжелые шаги Усина загрохотали следом за ним.

Позади раздался звон, и Рантар мгновенно развернулся с зажатым наготове топором. У двери, в другом конце зала, стоял мальчишка, выпучив глаза на трупы и испачканный кровью пол. Усин не шелохнулся, но Рантар на всякий случай поднял топор в предусмотрительном жесте: нечего здоровяку вмешиваться. Ребенок должен остаться целым.

Через секунду мальчишка с шумом убежал обратно.

– Пускай бежит, блоха. Детей убивать скучно. Кстати, ты помнишь, какой у нас счет?

– Что? – Рантар продолжал смотреть туда, где только что стоял мальчишка. Он что-то вспомнил. Но что? Сон вокруг загудел в предостережении, начав сопротивляться, как дикий зверь. Своими зубами он потащил его прочь, к входной двери замка. Рантар с удивлением, будто со стороны, наблюдал за тем, как двигается нога, а вторая хочет остаться на месте.

– Наш счет, Рантар. У меня почти три сотни. Плюс сегодня еще пять. Вместе это… это… м-м-м, уже больше трех сотен. А у тебя?

– Я перестал считать.

– Чего?! – Гул прокатился по всему залу. – Ты просто боишься проиграть! Так сразу и скажи! А еще говорил, что сможешь меня одолеть, тьфу!

– Мальчик, он… – Рантар все никак не мог понять, что он силится вспомнить. Это казалось очень важным. Важнее всего остального. Что-то очень знакомое колыхалось в сознании, нужно было только ухватиться… – Фило.

– Что ты там бормочешь? Ни хрена же не слышно!

– Фило. Мой сын, – слово оказалось очень странным, очень чужим, будто Рантар никогда его не произносил. И все же он был теперь уверен, что произносил его, и не раз. – У меня есть сын.