Охотники на лунных птиц

Мортон Данн не относился к числу рыбаков, которые в прошлом истребляли глупышей. Он занимался ловлей морских раков. Хотя он и протестует против охоты на этих великолепных птиц, но вынужден признать, что раколов, работая весь день в воде и испытывая большие неудобства, с трудом удерживается от искушения поймать глупыша. Вечером хочется поскорей выбраться из воды и приготовить себе что-нибудь на ужин.

— Это верно, что лишь один вид глупышей, которых так легко и просто поймать, — приманка для рыбаков, но я не представляю, как можно убивать таких красивых птиц, — говорил мне Данн.

Однажды Джонни Липскомбу здорово не повезло. Недели за три до моей поездки на Бейбел я видела его в Леди Баррон: он выбрасывал весь свой улов в море. Джонни, как и большинство рыбаков, находящихся на грани финансового краха, озабоченный и жаждущий найти выход из трудного положения, загрузил в лодку слишком много раков, и из-за тесноты они все погибли. Бедняга Джонни! Очередной взнос за лодку был значительным, а платить следовало незамедлительно. Для него это был последний шанс.

Через несколько дней после нашего приезда на остров Кэт, как-то вечером, пришел Джонни и принес нам мешок рыбы. Раков было мало. Когда он ушел к своей лодке, стоящей на якоре в заливе, я рассказала членам нашей экспедиции о его неудаче. Тас Драйсдейл ничего не сказал, а позже, когда пора было идти к гнездовьям, чтобы наблюдать за вылетом птиц, он принялся вырезать каракатицу. В течение дня он уже сделал их несколько. Теперь он трудился над продолговатым, как у тики, грозным лицом со свисающими вдоль шеи волосами. Трое из нас собирались отправиться утром на лодке Джонни, чтобы проверить его ловушки.

— Возьми и передай это ему, — сказал Тас. — Скажи, чтобы бросил его в море там, где ставит свои ловушки.

Я с удовольствием оставила бы эту штуку у себя. Я долго вглядывалась в каракатицу, успокаивающе действующую на жестокого, своенравного и капризного бога. Утром я отдала ее Джонни, и он бросил ее в море, когда забрасывал ловушки. Вечером, когда мы шли возле континентального шельфа, где флажки маркерного буя полегли от налетающего ветра, нам пришлось помогать Джонни справиться с добычей: все ловушки были полны с верхом отборной рыбой.

На заре счастливый Джонни приплыл в наш залив и вышел на берег, чтобы помочь нам перенести вещи. С ним нам предстояло обратное путешествие на Леди Баррон, через отмели Ванситтарт и Кипящий Котел. Джонни чувствовал себя счастливым, а бедный Доменик лежал внизу на койке. Вокруг бушевало море.

Глава XIII Лучше всех запахов запах корабля

Когда я училась в маленькой лесной школе, в нашем учебнике было одно стихотворение, которое мы очень любили, возможно потому, что жили далеко от моря. Теперь я понимаю, что автору неведомо было то, о чем он писал. Стихотворение называлось «Запахи».

В нем поэт описывал свои любимые запахи, но последнее четверостишие приводило нас в экстаз:

Камфора, скипидар и чай,
Бальзам рождественского дерева —
Это все души умерших.
По мне запах корабля лучше всего.

Когда диких быков острова Пэссидж сняли с борта «Шиэруотера», у нас уже не осталось времени навести после них порядок, так как начинался сезон перелета птиц. Быки пробыли под палубой несколько дней, и ребятам пришлось целый день выгребать навоз лопатами. К сожалению, шлангами там промыть оказалось невозможно, пришлось набросать опилки и уже на них ставить бочки с тушками птиц. Бочки протекали, рассол капал, а одна огромная бочка и вовсе рассыпалась, залив весь пол густой маслянистой жидкостью.

Погода стояла теплая. И несмотря на то что ветер завывал и море бесновалось, солнце припекало нещадно.

Стоя на якоре или спеша укрыться в гавани, мы целыми днями пропадали на судне и понятия не имели, что у нас что-то неладно, пока к нам не подошел «Роберт Джон».

Когда судно приблизилось к нам с подветренной стороны, ребята открыли дверь рубки. Мы сгрудились, всем хотелось поговорить, но, прежде чем обменяться любезностями, они почему-то стали принюхиваться и спросили:

— Откуда так сильно пахнет?

Мы никакого запаха не чувствовали, но тут они запустили моторы и отплыли в сторону.

— Да ведь от вас несет этим, как его… — Они затруднялись подобрать слово. — Черт знает чем.

— Не машинным ли маслом? — забеспокоился Лес.

— Да нет, не таким приятным. Неприятное, отвратительное зловоние. Да неужели вы сами не чувствуете? Вы же окутаны им, как туманом, — говорили они.