Охотники на мамонтов

– О женщина, зачем ты запомнила так много слов! Что называется, научил на свою голову. Похоже, мне скоро придется серьезно остерегаться твоего языка. – Он обнял Эйлу за талию и взглянул на нее глазами, полными любви и гордости. – Ты действительно отлично освоила язык зеландонии, Эйла. Просто невероятно, как быстро ты все запоминаешь! Как тебе это удается?

– Стараюсь изо всех сил. Ведь я вступаю в новый мир. Старые связи порваны. Для клана я умерла, и мне нет пути назад.

– И ты можешь обрести новые связи. Ты можешь стать Эйлой из племени мамутои. Было бы желание. Так ведь?

– Я хочу быть с тобой.

– Но ты сможешь по-прежнему быть со мной. То, что тебя примут в племя мамутои, не означает, что ты никогда уже не покинешь его… Мы можем пожить здесь… некоторое время. А если что-то случится со мной – ведь все может быть, ты же понимаешь, – то тебе совсем не помешает это новое родство. Ты сможешь остаться с близкими тебе людьми.

– Ты имеешь в виду, что твои намерения могут измениться?

– Намерения? Нет, они не изменятся, если ты не захочешь этого.

Эйле показалось, что он произнес эти слова с оттенком легкого колебания, но, похоже, говорил искренне.

– Джондалар, пока я только Эйла из Неведомого племени. Если мамутои примут меня, то я уже буду связана с ними. Я стану Эйлой из племени мамутои. – Она отошла от Джондалара на пару шагов и добавила: – Мне нужно подумать об этом.

Развернувшись, она побрела в сторону костра, где лежал ее заплечный мешок. «Если я собираюсь скоро покинуть их вместе с Джондаларом, то, наверное, мне не следует соглашаться, – размышляла она. – Это будет нечестно. Но он говорит, что хотел бы остаться здесь. На время. Может, пожив подольше, он изменит свое намерение и захочет навсегда остаться на Львиной стоянке». Раздумывая над всем этим, она явно пыталась найти некое оправдание своему желанию принять предложение Талута.

Засунув руку под парку, Эйла коснулась амулета и мысленно обратилась к своему тотему: «Пещерный Лев, может быть, ты дашь мне какой-то знак, укажешь верный путь? Я люблю Джондалара, но мне также необходимо обрести семью. Талут и Неззи хотят удочерить меня, они хотят сделать меня дочерью Львиного, да, именно Львиного очага. И Львиной стоянки! О Великий Пещерный Лев, неужели ты специально привел меня к ним, а я просто до сих пор не обращала на это внимания?»

Она повернулась. Джондалар спокойно стоял там, где она оставила его, молча наблюдая за ней.

– Я решила. Я соглашусь! Я стану дочерью Львиного очага, стану Эйлой из племени мамутои.

Она заметила легкую тень, омрачившую на мгновение его лицо, но потом он улыбнулся:

– Хорошо, Эйла. Я рад за тебя.

– О Джондалар, правильно я решила? Вдруг вся эта затея приведет к печальному концу?

– Никто не может ответить на этот вопрос. Кто знает?.. – сказал он, направляясь к ней и одним глазом поглядывая на потемневшее небо. – Я надеюсь… все закончится хорошо для нас обоих.

Они на мгновение прижались друг к другу.

– Думаю, нам пора возвращаться.

Эйла потянулась за жесткой сыромятной сумкой, чтобы упаковать ее, но вдруг что-то отвлекло ее внимание. Она опустилась на колени и подняла с земли яркий золотистый камень. Очистив его от грязи, Эйла внимательно рассмотрела свою находку. Внутри, в самой сердцевине этого прозрачного камня, который уже начал отогреваться в ее руках, находилось прекрасно сохранившееся маленькое крылатое насекомое.

– Джондалар! Ты только посмотри! Ты видел когда-нибудь нечто подобное?

Взяв у нее камень и окинув его прищуренным взглядом, он посмотрел на Эйлу с оттенком благоговейного страха:

– Это кусок янтаря. У моей матери есть почти такой же. Она считает его очень ценным. А твой, по-моему, даже лучше. – Он заметил, что Эйла смотрит на него каким-то застывшим взглядом. Она выглядела потрясенной. Ему казалось, что он не сказал ничего особенного. – Что с тобой, Эйла?

– Знак… Это знак, посланный мне моим тотемом, Джондалар. Дух Великого Пещерного Льва говорит мне, что я приняла верное решение. Значит, он хочет, чтобы я стала Эйлой из племени мамутои!

Эйла и Джондалар тронулись в обратный путь; ветер все усиливался, и, хотя солнце еще стояло высоко, свет его был затуманен облаками сухой лессовой пыли, вздымавшейся с подмерзшей земли. Вскоре порывы ветра стали такими неистовыми, что путники уже с трудом различали дорогу сквозь эту пылевую завесу. Стрелы молний пронзили сухой морозный воздух, послышались глухие раскаты грома. Когда неподалеку от них вспыхнула очередная молния и прогремел гром, Удалец испуганно шарахнулся в сторону и встал на дыбы, а Уинни тревожно заржала. Седоки спешились, чтобы успокоить перепуганного жеребенка, и отправились дальше пешком, ведя за собой лошадей.

К тому времени, когда они подошли к стоянке, колючий холодный ветер изрядно обжег их лица, небо потемнело и началась настоящая пыльная буря. Находясь всего в нескольких шагах от земляного дома, они с трудом разглядели сквозь эту сумрачную завесу фигурку человека, удерживавшего в руках нечто такое, что сопротивлялось и вырывалось, точно живое существо.