Охотники на мамонтов

– Пожалуй, ты права, – ответил он, нахмурившись. Он не знал, стоит ли ему отправляться с ней в степь, но отказаться было неудобно, кроме того, ему так хотелось поездить верхом. – Если ты в самом деле хочешь, пожалуй…

– Я схожу за недоуздком, который ты для него сделал. – И Эйла устремилась в конский загон, пока Джондалар не переменил своего решения. – Почему бы нам не направиться вверх по склону?

Он начал было раскаиваться, но она двинулась прежде, чем он успел опомниться. Он подозвал лошадь и повел к широкому плато наверху. У самой вершины он поравнялся с Эйлой. Она перекинула через плечо дорожный мешок и сосуд с водой, в руках у нее были поводья. Когда они достигли равнины, Эйла направила Уинни к холму, который облюбовала для уединенных прогулок, когда еще не позволяла другим обитателям Львиной стоянки, особенно малолетним, садиться на свою кобылицу. Привычным движением она прыгнула на спину лошади:

– Садись, Джондалар. Поскачем вместе.

– Вместе?! – спросил он, чуть ли не впадая в панику. При столь неожиданном повороте он готов был ретироваться.

– Пока не найдем хорошую открытую площадку, здесь начинать нельзя. Удалец может побежать в глубь ущелья или вниз по склону.

Он попался в ловушку. Как сказать ей, что он, дескать, не хочет проехать с ней небольшое расстояние верхом на одной лошади? Нехотя он взобрался на спину кобылицы, стараясь не касаться Эйлы. Как только он уселся, Эйла пустила Уинни вскачь.

Это было неожиданно. На скачущей во весь опор лошади никак не удавалось сидеть, не прижимаясь к Эйле. Сквозь одежду он ощущал тепло ее тела, вдыхал приятный аромат сухих цветов, которые она использовала при омовении, смешанный с привычным женским запахом. С каждым шагом лошади он ощущал, как ее ноги, бедра, спина все теснее прижимаются к нему, и чувствовал, как напрягается его мужской орган. Голова его кружилась, он с трудом удерживался, чтобы не поцеловать ее в шею, не сжать в объятиях ее полную, крепкую грудь.

Зачем он согласился? Почему он не смог отказать ей? Какой смысл ему объезжать Удальца? Вместе им больше скакать не придется. Он слышал, люди говорят: Эйла и Ранек обменяются Обещаниями во время Праздника Весны. А он отправится в долгое путешествие – домой…

Эйла приказала Уинни остановиться.

– Как ты думаешь, Джондалар, хорошая площадка там, впереди?

– Да, выглядит неплохо, – поспешно согласился он, спешиваясь.

Эйла перекинула ногу через спину лошади и спрыгнула с другой стороны. Ее лицо горело, глаза светились. Во время этой скачки она глубоко вдыхала его мужской запах, млела в тепле его тела, ее охватывала дрожь, когда она ощущала нечто твердое, горячее у него между ног. «Я почувствовала его нетерпение, – подумала она. – Почему же он так поспешно отпрянул, как только мы остановились? Больше не хочет меня? Не любит меня?»

Теперь их разделяла лошадь, и оба они постарались совладать с собой. Эйла свистнула Удальца – но не тем свистом, которым она обычно подзывала Уинни, и, пока она чесала и гладила его, разговаривала с ним, она успокоилась настолько, что в силах была вновь повернуться к Джондалару.

– Хочешь надеть на него уздечку? – спросила она, ведя молодого жеребца к куче крупных костей, видневшейся поодаль.

– Не знаю. А ты что бы сделала? – спросил он. Он тоже успокоился, и теперь его мысли занимала предстоящая скачка на необъезженном жеребце.

– Уинни я никогда ничем не направляла, только ногами, но Удалец привык, что его водят под уздцы. Думаю, можно их использовать.

Они надели на молодого коня поводья. Чувствуя что-то непривычное, он был беспокойнее, чем обычно, и они погладили его, чтобы он пришел в себя. Они приготовили несколько мамонтовых костей, чтобы Джондалару легче было взобраться на коня, затем некоторое время вдвоем поводили жеребца. По совету Эйлы Джондалар гладил шею, бока, ноги Удальца, прижимался к нему, чтобы тот привык к его прикосновениям.

– Когда усядешься на него – держись за шею. Он может попытаться сбросить тебя сзади, – говорила Эйла, пытаясь в последний момент дать еще один совет. – Но он привык возвращаться в долину с поклажей – так что он, может быть, и к тебе привыкнет без большого труда. Держи поводья, чтобы он не упал и не сбросил тебя, но я бы на твоем месте дала ему бежать куда хочет – пока не устанет. Я буду скакать следом – верхом на Уинни. Ты готов?

– Думаю, да. – В его улыбке сквозила тревога.

Стоя на груде крупных костей, Джондалар прижался к крупу Удальца, говоря с ним, а Эйла тем временем держала голову жеребца. Затем он закинул ногу ему за спину, уселся и обхватил руками шею Удальца. Почувствовав тяжесть, черный жеребец поднял уши. Эйла отпустила его. Он подпрыгнул, потом изогнул шею, пытаясь сбросить Джондалара, но тот крепко держался. Затем, словно оправдывая свое имя, конь перешел на галоп и во весь опор помчался по степи.