Охотники на мамонтов

– Я понял. Я слышал твой крик. Давай я помогу тебе. Я уже положил в твой мешок немного еды и питья. Наверное, тебе еще понадобится меховое покрывало? Его я тоже положу сверху, – говорил он, пока она завязывала свои высокие ботинки.

– Ох, Ранек, – сказала Эйла, признательная ему за заботу. – Как я смогу отблагодарить тебя?

– Он ведь мой брат, Эйла.

«Естественно! – подумала она. – Ранек тоже любит его».

– Извини! Я сказала не подумав. А ты не хочешь поехать со мной? Я хотела предложить Талуту, но он слишком велик для Удальца. А ты вполне мог бы поехать на нем.

– Я?.. Ты хочешь, чтобы я сел на лошадь? Никогда! – потрясенно воскликнул Ранек, слегка отступая назад.

Эйла удивленно нахмурилась. Она не догадывалась, что он так боится лошадей, но сейчас, заметив его страх, вспомнила, что он был одним из немногих обитателей Львиной стоянки, которые никогда не пробовали проехаться на лошади. И все-таки это было странно.

– Я даже не представляю, как надо управлять им, и… Эйла, я просто боюсь свалиться с него. Ты – прекрасная и смелая наездница, и, возможно, отчасти за это я и люблю тебя, но сам я никогда не сяду на лошадь, – сказал Ранек. – Я предпочитаю передвигаться на своих двоих. И вообще люблю ходить босиком, непосредственно чувствуя под ногами землю.

– Но кто-то же должен отправиться вместе с ней. Ей не стоит ехать одной, – сказал Талут, появляясь у входа.

– Она и не поедет, – заметил Джондалар.

Он уже собрался в дорогу и стоял рядом с Уинни, держа Удальца в поводу. Эйла вздохнула с большим облегчением, но озадаченно нахмурила брови. Зачем он вызвался сопровождать ее? Ведь он предпочитает никогда не оставаться с ней наедине. В сущности, ему, наверное, все равно, что произойдет с ней. Конечно, Эйла была рада, что они поедут вместе, но не собиралась сообщать ему об этом. Слишком часто он обижал ее своими действиями.

Закрепляя дорожные сумки на спине Уинни, Эйла заметила, что Волк лакает воду из миски Ранека. Кроме того, он уже успел проглотить здоровый кусок мяса.

– Спасибо, что ты покормил его, Ранек, – сказала она.

– Если я не люблю ездить на лошадях, то это вовсе не означает, что я не люблю животных, Эйла, – сказал резчик, испытывая неловкость. Ему пришлось признаться, что он боится ездить на лошади, и он сожалел об этом.

Она кивнула и улыбнулась ему.

– Ладно, увидимся позже, когда вы дойдете до Волчьей стоянки, – сказала она.

Они обнялись и поцеловались, и Эйла почувствовала, что он обнимает ее с какой-то почти отчаянной пылкостью. Она также обнялась с Талутом и Бреси и, коснувшись щеки Винкавека, взлетела на лошадь. Волк немедленно поспешил к ней.

– Будем надеяться, что путь сюда не слишком утомил Волка и он сможет бежать за нами обратно, – сказала Эйла.

– Если он устанет, то ты сможешь взять его к себе. Думаю, Уинни не будет возражать, – заметил Джондалар, садясь на спину Удальца и пытаясь успокоить этого норовистого жеребца.

– Это правда. Значит, не стоит волноваться, – сказала Эйла.

– Позаботься о ней, Джондалар, – сказал Ранек. – Когда она переживает за кого-то, то совсем забывает о себе. Мне не хочется, чтобы она слишком переутомилась перед Брачным ритуалом.

– Я позабочусь о ней, Ранек. Не волнуйся, ты приведешь к своему очагу благополучную и здоровую женщину, – ответил Джондалар.

Эйла перевела взгляд с Ранека на Джондалара. За этими словами явно крылось нечто большее.

* * *

Первую остановку они сделали после полудня, чтобы немного отдохнуть и подкрепиться дорожными припасами. Эйла так сильно беспокоилась за Ридага, что предпочла бы вовсе не останавливаться, но лошади действительно нуждались в отдыхе. Она размышляла, сам ли мальчик послал за ней Волка. Вполне вероятно. Если бы это был кто-то другой, то он скорее бы послал обычного гонца. Только Ридаг мог догадаться, что Волк достаточно смышленый, чтобы понять приказ и отыскать Эйлу. Но он не послал бы его без крайней необходимости.

То извержение на юго-востоке очень испугало ее. Сейчас темного столба уже не было видно, но облака по-прежнему расползались по небу. Ужас перед содроганием земной тверди жил в самой глубине ее существа, и он был настолько велик, что ей делалось плохо при одной мысли об этом. Только страх за Ридага помог ей превозмочь эту слабость и овладеть собой.