Охотники на мамонтов

К вечеру Эйла наконец справилась с трудной проблемой выбора и разложила свои многочисленные пожитки на две кучи. Ту, что побольше, придется навсегда оставить здесь, в пещере; Эйла сомневалась, что сможет еще раз вернуться в эту долину. А ту, что поменьше, она собиралась забрать с собой… конечно, вместе с собственными воспоминаниями. Процесс отбора был мучительным, и под конец Эйла совсем расстроилась. Ее настроение передалось Джондалару, который неожиданно для себя погрузился в воспоминания о доме, о своей прошлой жизни, что делал крайне редко в течение этого долгого Путешествия. Его мысли вновь и вновь возвращались к тем печальным событиям, о которых ему хотелось бы забыть навсегда, словно ничего не было. Слегка нахмурившись, Джондалар в недоумении пытался объяснить себе, почему вдруг эти воспоминания нахлынули на него именно сейчас.

Вечерняя трапеза прошла спокойно. Они перебрасывались отдельными замечаниями, но большей частью молчали, погруженные в собственные мысли.

— Тебе, как всегда, на славу удались эти куропатки, — заметил Джондалар.

— Креб тоже любил, когда я готовила их таким способом. Эйла уже говорила об этом раньше. И все-таки порой трудно было поверить, как много она узнала от плоскоголовых за то время, что прожила с ними. Однако, поразмыслив над этим, Джондалар решил, что нет ничего странного в том, что эти люди умеют хорошо готовить.

— Моя мать тоже вкусно готовит, — сказал он. — Ей, наверное, понравилась бы твоя стряпня.

«Последнее время Джондалар часто вспоминает свою мать, — подумала Эйла. — Он говорил, что она приснилась ему сегодня под утро».

— Когда я был еще подростком, она иногда готовила очень вкусное блюдо… когда была не занята делами Пещеры.

— Делами Пещеры?

— Она была главой Девятой Пещеры.

— Да, ты говорил мне об этом, но я не поняла. Ты имеешь в виду, что она была, как Тули? Вождем?

— Да, что-то вроде этого, только в Львином стойбище два вождя — Тули и Талут. А моя мать была единственным вождем, и Девятая Пещера намного обширнее. Там живет гораздо больше людей. — Он умолк и сосредоточенно прищурил глаза. — Наверное, у нас было столько людей, сколько на четырех Львиных стоянках, вместе взятых.

Эйла попыталась прикинуть, сколько же людей жило в Девятой Пещере, но не смогла и решила, что вычислит это попозже, с помощью черточек на земле. Однако она удивилась тому, что так много людей постоянно живут вместе. Похоже, примерно такое количество собирается обычно на Сходбище Клана.

— А в Клане не бывает женщин-вождей, — сказала она.

— Мартона стала вождем после Джоконана. Зеландони говорила мне, что моя мать руководила жизнью Пещеры вместе с ним, и поэтому после его смерти все решили, что вождем будет она. Мой брат Джохарран был сыном его очага. Потом он стал вождем, но Мартона по-прежнему остается его советницей… По крайней мере так было, когда я отправился в Путешествие.

Эйла задумчиво нахмурилась. Он говорил об этом раньше, но ей были не совсем понятны эти родственные связи.

— Твоя мать была женой… как ты его назвал?

— Джоконана? — Да.

— Но ты всегда рассказывал только о Даланаре.

— Я был сыном его очага.

— Значит, твоя мать была также женой Даланара?

— Да. Когда они стали жить вместе, она уже была вождем. Они были очень близки друг другу, люди до сих пор рассказывают истории о Мартоне и Даланаре и поют печальные песни об их любви. Зеландони рассказывала мне, что у них были очень сложные отношения. Даланар не хотел делить Мартону с Пещерой. Ему не нравилось, что она так много времени тратит на общие дела племени, но она была вождем и не могла поступать иначе. В конце концов они разрубили этот узел, решив расстаться. Потом Мартона основала новый очаг с Уилломаром и родила Тонолана и Фолару. Даланар отправился на северо-восток, нашел там кремневое месторождение и встретил Джерику. Тогда он и основал там Первую Пещеру Ланзадонии.

Джондалар задумчиво умолк, словно вспоминая какие-то давние события. Похоже, ему надо было выговориться, и Эйла внимательно слушала, хотя уже знала историю о Даланаре. Она встала, разлила остатки чая по чашкам, подбросила немного дров в огонь и, присев на меховое покрывало, сложенное на краю лежанки, посмотрела на Джондалара. Отблески костра накладывали печальные живые тени на его лицо.

— А что значит «Ланзадонии»? — спросила она. Джондалар улыбнулся:

— Просто так называются… люди… дети Дони… А вернее, дети Великой Земной Матери, которые живут на северо-востоке.

— Ведь и ты тоже жил там? Вместе с Даланаром?