Охотники на мамонтов

— Хорошая мысль, Джондалар, — заметила Эйла. Она стояла, держа на руках трехлетнего мальчика, совсем рядом со своим бывшим спутником и смотрела на него.

— Так делала моя мать, когда сестренка плакала, — ответил он. Они глядели друг на друга — и не могли наглядеться. Они не говорили ни слова, но замечали каждую морщинку, каждую тень, мельчайшие изменения со времени их разлуки. «Он похудел, — подумала Эйла». «Как она беспокоится о Фрали, хочет помочь ей, — думал Джондалар. — О, Дони, как она прекрасна!» Ташер уронил кость, и волчонок начал грызть ее.

— Брось! — приказала Эйла, и он послушно бросил кость, но стал возле нее на страже.

— Зачем, пусть грызет… Думаю, Фребеку не понравилось бы, если бы ты дала Ташеру кость, после того как она побывала в зубах у Волка.

— Не хочу, чтобы он брал то, что ему не принадлежит.

— Он и не берет. Ташер уронил кость. Волк, должно быть, подумал, что кость бросили ему, — рассудительно сказал Джондалар.

— Может быть, ты прав… Ладно, беды не будет — пусть себе грызет. — Она дала знак, и волчонок, утратив свою защитную стойку, опять вгрызся в кость, а потом направился прямо к постели, которую Джондалар расстелил на полу, рядом с тем местом, где он оборудовал свою мастерскую. Волк улегся в изголовье и начал невозмутимо мусолить свою кость.

— Волк, прочь отсюда! — воскликнула Эйла, устремляясь за ним.

— Все в порядке, Эйла… если только ты не против. Он часто сюда приходит. С ним так уютно, я чувствую себя как дома. Он… он мне нравится.

— Да нет, я не против, — ответила она. — Ты и с Удальцом всегда хорошо ладил. Думаю, ты нравишься животным.

— Но не так, как ты. Тебя они любят. Я… — Внезапно он остановился, нахмурил лоб и зажмурился. Открыв через мгновение глаза, он резко выпрямился, отступил на шаг и более сдержанным, холодным тоном добавил: — Великая Мать богато одарила тебя.

Она внезапно почувствовала, как горячие слезы наполнили ее глаза, как боль обожгла ее глотку. Она опустила глаза и тоже отступила на шаг.

— Судя по всему, у Ташера скоро родится братик или сестренка, — сказал Джондалар, меняя тему.

— Боюсь, что да, — ответила Эйла.

— Почему? Ты боишься, что она не сможет разрешиться? — удивленно спросил Джондалар.

— Конечно, сможет, но не сейчас. Слишком рано.

— Ты уверена в этом?

— Нет, не уверена. Меня ведь к ней не пускали, — сказала Эйла.

— Фребек? Эйла кивнула.

— Не знаю, что делать.

— Не понимаю, почему он не может поверить в твое искусство?

— Мамут говорит: он не может допустить мысли, что плоскоголовые знают что-то о врачевании, а значит, и я не могла от них научиться ничему дельному. Думаю, Фрали в самом деле нужна моя помощь, но Мамут говорит — она сама должна об этом попросить.

— Мамут, должно быть, прав, но если она действительно рожает — она позовет тебя.

— Надеюсь, что позовет, — ответила Эйла, — только как бы не было слишком поздно, чтобы остановить схватки. — Она двинулась назад, и Волк побежал следом за ней. Она поглядела на животное, потом на Джондалара, помедлила, а потом спросила: — Если меня позовут, Джондалар, ты подержишь пока Волка у себя? Я не хочу, чтобы он увязался за мной и узнал дорогу в Журавлиный очаг.

— Конечно, — ответил Джондалар, — только прибежит ли он сюда?

— Волк, назад! — приказала она. Звереныш, тихо скуля, вопросительно посмотрел на нее. — Назад, на постель Джондалара. — Она подняла руку и показала, куда именно. — На постель Джондалара, — повторила она. Волк пригнулся, опустил хвост и затрусил в указанном направлении. Он сел в изголовье и посмотрел на свою хозяйку. — Сидеть здесь! — приказала она. Волчонок опустил голову на лапы и долго смотрел ей вслед, когда она покидала кухонный очаг.

* * *

Крози сидела на постели и смотрела, как кричит и содрогается от боли ее дочь. Наконец боль утихла, и Фрали глубоко вздохнула. Но сразу же начался приступ кашля, и Крози показалось, что в глазах ее дочери мелькнуло отчаяние. Она тоже была в отчаянии. Кто-то должен что-то делать. Схватки шли полным ходом, а кашель лишал Фрали последних сил. У ребенка надежды почти не было: он появлялся на свет слишком рано, а недоношенные дети в племени обычно не выживали. Но Фрали нуждалась в помощи: необходимо облегчить ее кашель и боль, а когда все будет кончено — ее горе. Убедить в чем-то Фрали не удалось, и этого тупого мужика — тоже. Да неужели он не видит, что происходит?

— Фребек, — окликнула его Крози. — Я хочу поговорить с тобой.

Тот был удивлен. Крози редко называла его по имени — и вообще редко обращалась к нему. Обычно она просто кричала на него.

— Что тебе надо?

— Фрали в таком положении, что ничего не слышит. Ты, я думаю, уже и сам понимаешь: она рожает.

Очередной приступ кашля, охвативший Фрали, прервал их разговор.

— Фрали, скажи правду, — обратился к ней Фребек, когда кашель прошел. — У тебя роды?

— Думаю… да, — ответила она. Он улыбнулся:

— Почему же ты мне не сказала?

— Я… не хотела верить.

— Но почему? — спросил он, обескураженный ее ответом. — Разве ты не хочешь ребенка?

— Слишком рано. Недоношенные дети не выживают, — ответила за нее Крози.