Охотники на мамонтов

Поднимаясь на небольшой холм, чтобы продолжить церемонию, Эйла пыталась вспомнить все движения, которыми Креб сопровождал эту часть обряда. Она не знала точного истолкования всех этих знаков и жестов — этому учили только мог-уров, — но знала их общий смысл и содержание и по ходу дела давала необходимые пояснения, сознавая, что в этом могут быть заинтересованы как обитатели Львиной стоянки, так и остальные Мамутои, собравшиеся на похороны.

— Сейчас я исполнила ритуал Призывания духов священных животных, — сказала она, — Великого Пещерного Медведя, Пещерного Льва, мамонта и всех остальных, а кроме того, я призвала сюда древнейшие духи Ветра, Тумана и Дождя. — Затем она взяла маленькую чашу. — Сейчас я проведу обряд наречения и приема в члены Клана, — сказала Эйла и, зачерпнув пальцем красную мазь, провела вертикальную черту посредине лба, от линии волос к носу. Затем она выпрямилась и, сопровождая свои слова соответствующими жестами, сказала: — Этот мальчик наречен Ридагом.

Ее действия производили удивительное впечатление: торжественный тон, странные и выразительные движения, которые она делала, стараясь в точности воспроизвести обрядные позы и жесты Клана, и даже ее необычный выговор — все это держало людей в напряжении и завораживало их. Рассказ о том, как она провела ритуал Зова мамонтов, стоя на ледяном утесе, быстро распространился среди Мамутои. Никто не сомневался, что эта дочь очага мамонта имеет полное право проводить эту или любую другую церемонию, несмотря на то что ее лицо не было раскрашено татуировками, как у других мамутов.

— Теперь он получил имя по обряду Клана, — объяснила Эйла, — но ему также необходим тотем, который поможет ему найти дорогу в мир Духов. Я не знаю его тотема, поэтому поделюсь с ним моим тотемом, Духом Великого Пещерного Льва. Это очень сильный и могущественный тотем, но он достоин его.

Эйла обнажила худенькую правую ногу Ридага и, зачерпнув красной мази, провела на его бедре четыре параллельные линии. Поднявшись с колен, она торжественно сказала:

— Дух Пещерного Льва, этот мальчик, Ридаг, передается под твою защиту. — Эти слова она также сопровождала жестами Клана. Затем она плавным движением надела на шею мальчика висевший на круговом шнурке амулет. — Теперь Ридаг принят в Клан, — сказала Эйла, горячо надеясь, что это действительно так.

Эйла заранее выбрала место для могилы Ридага в стороне от лагеря, и Волчья стоянка удовлетворила просьбу Львиной стоянки, разрешив похоронить его там. Неззи завернула маленькое закоченевшее тело в накидку Дарка, и Талут поднял мальчика и отнес к месту захоронения. Опуская сына своего очага в неглубокую могилу, он плакал от горя и не стыдился своих слез.

Члены Львиного стойбища стояли вокруг этой узкой впадинки, лишь слегка заглубленной в землю, и смотрели, как в могилу укладывают ряд традиционных вещей. Неззи принесла чашу с едой и поставила ее в изголовье. Лэти добавила его любимый костяной свисток. Трони принесла нить погремушек, которую он сделал из оленьих позвонков прошедшей зимой на Львиной стоянке для развлечения малышей. Он очень любил играть с детьми и относился к этому занятию с большой серьезностью, поскольку это было одно из немногих полезных дел, которые были ему по силам. Неожиданно к могиле подбежала Руги и бросила в нее свою любимую куклу.

По сигналу Эйлы все обитатели Львиной стоянки взяли по камню и положили их на завернутую в накидку фигуру — это было началом его погребальной пирамиды. И только после этого Эйла начала проводить погребальный обряд. На сей раз она не стала ничего объяснять, считая, что его назначение и так достаточно понятно. Воспроизводя движения, которые делал Креб перед могилой Изы и которые она уже однажды повторила перед могилой Креба, обнаружив его после землетрясения в обвалившейся пещере, Эйла исполняла некий ритуальный танец, и каждая его поза имела особый смысл. Никто из присутствующих никогда не видел более красивого Погребального ритуала и даже не догадывался, в какую седую древность уходят его истоки.

Эйла не стала упрощать образный знаковый язык теми разговорными словами, что выучила на Львиной стоянке. Сейчас она говорила только на том сложном и богатом языке Клана, в котором каждое движение, жест и поза передавали малейшие нюансы смысла. Естественно, даже сама Эйла не знала значения многих ритуальных поз — к этим знаниям приобщались только посвященные мог-уры, — однако среди них было и много знакомых понятий, часть из которых была также известна и обитателям Львиной стоянки. Они могли понять сущность ее молчаливого разговора с духами, сознавая, что этот ритуал помогает человеку найти путь в иной мир. Всем остальным Мамутои казалось, что Эйла просто исполняет некий утонченный, но очень выразительный танец, включающий множество удивительных поз, жестов и движений. Ее молчаливый, грациозный ритуал пробудил в них чувства любви и утраты, печали и надежды, связанные с таинственным потусторонним миром.