Охотники на мутантов

Он сунул девушке в руки алюминиевую миску и ложку, себе положил в плоскую крышку от котелка, уселся и принялся есть. Настька вяло ковырнула кашу, подцепила кусочек тушенки, сунула в рот и нехотя пожевала.

— Так я слушаю, — сказал Лесник, отложив крышку и доставая из рюкзака термос.

— Я же все рассказала, — попыталась возразить Настька, принимая из рук сталкера кружку с чаем.

Он качнул головой.

— Давай, вспоминай.

Девушка вздохнула, сделала большой глоток, поморщилась и задумалась.

— Ну… они приехали в интернат…

— Тебя позвала учительница, — напомнил Лесник. Он сидел на бревне по ту сторону костра, нахохлившись, как сова.

— Да нет же в этом никакого смысла, ничего я не вспомню! — Настька пожала плечами.

— Есть. Потому что происходит непонятное. — Лесник отставил крышку термоса, из которой пил, словно из кружки, оперся о колени широкими ладонями и, наклонившись вперед, произнес с расстановкой: — Теперь всякая мелочь важна, ясно? Зачем тебе надо в Крепость? Почему тебя пытаются убить? Где-то в твоих путаных глупых воспоминаниях кроется ответ. Думай!

Настька обиделась:

— Что ты заладил — глупая, глупая… Я не глупая вовсе! Я нормальная. Просто я не могу думать так же быстро, как ты. Ты-то уже большой, а я еще школу не окончила. И вообще я женщина, а женщины умны не головой, а сердцем! — Она задрала подбородок и победоносно взглянула на сталкера. Тот невесело хмыкнул в бороду:

— Оно и видно, что женщина, лучше не скажешь. Сплошная напасть. А теперь кончай болтать и вспомни в деталях, как все было. И не выводи меня из себя.

Девушка сложила руки на груди, выпрямилась, напустив на себя уверенный вид, хотя глаза ее бегали.

— Дядя Василь, а ты этого сталкера разглядел, ну, который там был? На которого эти снорки наседали? Ты его знаешь?

Лесник поскреб переносицу.

— Нет, откуда бы?

— Ну вы же тут постоянно ходите, общаетесь, наверное… — Настька хитро глянула на Лесника из-под полуопущенных ресниц. Сталкер нахмурился:

— Ты мне зубы не заговаривай. Дискотек тут не бывает. А этот смуглый красавчик пристрелит тебя и не задумается, забудь о нем. Тьфу, и меня сбила! Наоборот, помни каждую минуту, что он у тебя за спиной, целится тебе в голову.

Настька невольно оглянулась. Кругом была непроходимая тьма беззвездной ночи. Она поежилась.

— Не надо меня пугать, я и так уже пуганая. Так вот, Марья Николаевна позвала, они в учительской сидели… Она меня с ними оставила, похихикала еще гнусно, мол, пообщайся с родственничками. А они выглядели так… ну, не круто, а по-военному, хотя, по-моему, вполне даже круто. Из такого бы автомата да по нашим девчонкам! И директора с Крысой тоже к стенке…

— Крыса — это Марья Николаевна?

— Ага. Ну и вот, мы поговорили, они сказали, что возьмут меня с собой домой, ну, в деревню, и мы поехали. Сели в их джип и поехали…

— Куда? — перебил внимательно слушавший Лесник.

— Ну как куда, туда и поехали, сюда то есть.

— Прямо, никуда не сворачивая? — Настька начала дрожать, мелко стуча зубами.

— Х-холодно, — сказала она, обхватив себя за плечи и придвигаясь к догорающему костру. — Я не знаю, как сюда прямо ехать, а как криво, я же первый раз… ну то есть сюда, а когда отсюда везли в детстве — я ж разве помню? Приехали мы в какой-то дом, вроде того, где ты появился, отвели меня наверх, велели подождать, потом опять отвели в машину, и мы поехали прямо сюда. По дороге через пост какой-то проезжали, дядя Валера выходил, с какими-то солдатами разговаривал…

Лесник потеребил бороду. Широкий лоб его прорезала глубокая морщина.

— И потом — никто новый не приходил, не говорил с тобой?

— Не-а, — девушка качнула встрепанной головой. — Никого не было. Привели, и я ждала. Потом со мной еще солдаты эти сидели, которые с дядей Валерой приехали, и еще один, который нас там ждал, ну, в этом, как его…

— В баре?

— Наверное, да. — Настька стала растирать себе плечи. — Что-то мне холодно. Я не помню ничего больше, я все рассказала. Так мы тут ночевать будем? — спросила она. — Может, лучше пойдем дальше? Вдруг этот нас догонит и убьет ночью?

Лесник покачал головой.

— Ему кровотечение надо остановить и сил опять набраться. Я ему перебил артерию, крови он много потерял. Если не перетянет вовремя — может и истечь совсем, значит, повезло нам.

Настька широко раскрытыми глазами посмотрела на его спокойное лицо.

— Повезло… То есть он умрет?

Сталкер пожал плечами. В Зоне смерть была привычным делом, и он не видел, из чего тут делать трагедию.

— Все там будем, — буркнул он.

Поежившись, Настька огляделась. Костер ярко озарял бревна, Лесника, рюкзаки и двустволку у ног сталкера, но вокруг островка света смыкались холодные тени.

— Дядя Василь, я бы не хотела тут оставаться, — сказала она.

— Ложись давай. Завтра я решу, что делать.