Охотники на снегу

Служба шла давно, и Вика чувствовала себя неуютно. Когда они только входили в храм, Света перекрестилась перед дверями, а Вика захотела повторить ее жест и не смогла, так неловко, стыдно ей сделалось, будто наблюдает за ней некто недоброжелательный. Еще тогда она решила, что ничего не получится. Может, она одержима бесами? Но тогда было бы жутко, а не скучно. Вообще-то сейчас в церковь многие стали ходить, модно даже. Говорят, в Пасху на Крестный ход тьма народа собирается.

Старухи косились на Вику неодобрительно, когда она, не разгибая колен и цокая высокими каблуками — как ни старайся, по каменному полу бесшумно ни пройдешь, — ходила от иконы к иконе, рассматривала темные лики, сурово глядевшие мимо нее. Светка ловко зажгла свою свечу от соседней и поставила перед иконой, ничем не отличающейся, как Вике показалось, от остальных.

— Это кому икона? — зашептала Вика, и тоже получилось громко. В конце концов, надоело оглядываться на старух. Вика отошла в другой конец храма и попыталась пристроить свою свечу перед небольшим распятием — там, где было много свечей, больше, чем в каком-либо другом месте. Свеча не хотела стоять ровно. Вика боялась подпалить рукав шубки от соседних огоньков и с облегчением передоверила заботу подошедшей женщине в темном халате, очевидно, служительнице.

— Недавно схоронили? — с сочувствием не то спросила, не то отметила женщина, и Вика испуганно шарахнулась в сторону. Она не знала, что по ошибке выбрала канун — стол для поминальных свечей.

Священник в парчовом золотом облачении заходил быстрее, закрылись ажурные золоченые ворота, Вика догадалась, что скоро служба закончится, постаралась сосредоточиться. Не получилось сосредоточиться: слов не понять, темнота словно еще больше сгустилась, выползая из-за колонн, придавливая слабые огоньки свечей.

«О чем бы попросить-то?» — в который раз тоскливо подумала Вика, и тотчас отдельная плотная, почти материальная тень бросилась ей в лицо, прислушиваясь.

«Нет, больше не выдержу, подожду Светку на улице. Что за детство, в самом деле, проси — не проси… О чем можно попросить, интересно? Вот, о справедливости хотя бы. Многого мне не нужно, а то, что так хочется: свою квартиру, к примеру, или настоящую шубу, не такую, как эта синтетическая, неужели не заслуживаю? Факт, заслуживаю».

Когда Вика занялась перечислением необходимого в первую очередь и необходимого в принципе, время побежало быстрей. Напугавшая ее тень исчезла, растворилась в воздухе, пахнущем ладаном. Служба закончилась.

«Неужели Светке нравится сюда приходить? Не скажет, если спросить, кто же скажет про себя правду», — удовлетворенно вздохнула Вика и поспешила к выходу за подругой, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух без привкуса сладости и скользкого воска.

— Хорошо сходили, — отметила Светка и, как водится без перехода, вернулась к первоначальной теме, заложенной телефонным разговором.

— Ну и что ты себе думаешь? Долго собираешься валандаться с этим дядькой? — Так она называла Алика, не для того, чтобы подчеркнуть разницу в возрасте; всех мужчин старше тридцати Света называла дядьками, за исключением собственных знакомых, которых называла любовничками, независимо от отношений, связывающих ее с ними.

— Ну-у, — раздумчиво пропела Вика и неожиданно для себя добавила, — у меня, можно подумать, выбор есть.

— Теряешь время, давно бы уж с кем-нибудь познакомилась. Понимаю еще, он бы подарки полноценные дарил. Ну что это такое, ни разу в ресторан не сводил, жмот, сам-то из кабаков не вылезает. А тебе наверняка втюхивает, что кабаки ему на работе надоели. На самом деле просто жалеет деньги на тебя тратить.

Светка приостановилась у ограды и полезла в сумочку за сигаретами. Владимирская, самая текучая из петербургских площадей, гудела, звенела и шаркала, проносясь мимо и оставаясь на месте. Ближе к Кузнечному переулку прозрачный бомж, продающий ушанку из свалявшегося бурого меха и смеситель для раковины, дернулся было, чтоб стрельнуть сигаретку, но Светка чуть-чуть повела глазами, и бомж попятился, понял — не выгорит.

— Что ты наезжаешь, сама-то часто знакомишься с богатенькими да щедрыми? — Вика не собиралась обижать подругу, никто из них не говорил ничего лишнего, классический дружеский разговор.

— Я за тебя беспокоюсь! Зачем тебе старый зануда? (У самой-то и такого нет! Что, съела?) Посмотри на себя. Как ты изменилась! (Неправда, Вика не менялась года два, как ни старалась.) Он же тебя совершенно замордовал! (Неправда вдвойне. Замордовать Вику не удалось ни родителям, ни двойняшкам, ни покупателям, она с легкостью «занавешивала» на любые поползновения ограничить жизнедеятельность, благодаря исключительной простоте собственного устройства. Клещи, к примеру, отлично переносят жесткое излучение, даже вакуум, а попробуйте так поступить с канарейкой!) Ты что, его любишь?

Ответь Вика утвердительно, Светка немедленно начала бы доказывать несостоятельность любви, но не поэтому Вика ответила: «Не знаю».