Охотники на троллей

– Паломникам позволено руками С молитвою касаться рук святых, И жмут они друг другу руку сами, Пожатие руки – лобзанье их.

Она протянула маленькую белую ладонь, выпачканную кровью. У меня внутри все скрутило от напряжения. Я взял ее ладонь в свою.

– Но, кроме рук, даны и губы им? – спросил я.

– Да, чтоб читать молитвы, пилигрим.

– О, если так, то, милая святая,

Позволь губам молиться, подражая

Моей руке; даруй ей благодать,

Чтоб веры мне своей не потерять.

Клэр придвинулась ближе. Изодранные края ее куртки коснулись моей груди.

– Недвижными святые пребывают,

Хоть милость за молитву посылают.

– Не двигайся ж, пока не испросил

Я милости молитвами своими.

Под разбитыми прожекторами, на испорченном поле, в окружении потрепанных выживших зрителей и мешанины мертвых мы поцеловались, и еще раз. Когда я закрыл глаза, утонув в темноте удовольствия, в мозг вдруг впились две мысли как назойливые комары. Кто-нибудь разделался с желчным пузырем Гунмара, после того как я кинул его на поле? И куда, кстати, подевался профессор Лемпке?

Я позабыл об этих тревогах, когда Клэр провела руками по моей спине. Тепло ее тела слилось с моим, и в головокружительной нирване я ощутил, как ее зубы скользнули по моим губам, когда она продолжила шептать любовные строчки Джульетты:

– И на моих устах твой грех лежит.

Я поцеловал ее в щеку, в глаза, приподнялся на цыпочки и поцеловал в лоб.

– Как мило ты на это негодуешь! – сказал я ее волосам. – Отдай его назад, коль тяготит.

Она обвила меня руками в таких крепких объятиях, какими и должны быть объятия Клэр Фонтейн. Я радостно дышал в ее руках, чувствуя, как ее сердце охотника на троллей бьется напротив моего, ощущая вкус еще соленых губ воительницы своими губами. Я глядел сквозь развевающиеся завитки ее волос и увидел Таба рядом с бабушкой, он корчил рожи, сияя широкой ухмылкой с последними достижениями стоматологов.

К моему удивлению, рядом стоял и Стив Йоргенсен-Уорнер – не замечая Таба, он уставился на поле битвы с совершенно безучастным видом. Его форма была заляпана пятнами после игры, но не от битвы, и я решил, что он каким-то образом спрятался во время схватки и лишь теперь вылез наружу, чтобы обозреть ее последствия. Таб посмотрел на своего бывшего мучителя, который больше не выглядел таким пугающим. Я понял, что мой друг больше не собирается платить дань и даже, возможно, потребует, чтобы Пещера трофеев стала его владениями.

Таб довольно долго смотрел на Стива. Потом оглядел разбросанный под ногами футбольный инвентарь. Затем вдруг снова посмотрел на Стива, словно ему пришла в голову столь же блестящая мысль, как показать на экране помехи. Таб мягко отодвинул бабушку в сторонку, встал на колени и подобрал шлем «Жеребят Коннерсвиля». Лишь когда он выпрямился, я понял, что весь вечер лезло мне в глаза.

На шлемах «Жеребят» красовалась подкова. А что Моргунчик как-то сказал про подковы?

Лучше всего железная, но ее можно заменить и любым предметом в форме подковы.

Ведомый чутьем, которым мог бы гордиться любой охотник на троллей, Таб прижал шлем ко лбу Стива Йоргенсена-Уорнера. Назвать это просто ответной реакцией было бы слишком большим преуменьшением. Стив взвыл, словно прикосновение эмблемы разорвало его на куски, и секундой спустя это и впрямь произошло. Его светлые волосы сорвались с черепа, и проступил гребень, как у рептилии, потом лицо, на которое повелось так много старшеклассниц, разорвалось посередине, и на лбу показалась покрытая шипами кость, а из обеих глазниц выкатились сверкающие яростью серебряные шары. Щеки Стива сплющились как два непрожаренных гамбургера, а челюсти взорвались ливнем зубов, вместо которых появилось огромное серое жвало. Футбольная форма разошлась посередине как рубашка, и тонкие лоскуты человеческой плоти стали падать на траву, уступая место крепкой серой мускулатуре тролля-подменыша.

Мы с Клэр разомкнули объятья.

Стив, настоящий Стив, что вышел наружу на десятки лет раньше, чем мог бы созреть и занять место среди сильных мира сего, завыл на луну. Таб посторонился, он сделал свое дело и подал знак папе, чтобы тот закончил геройствовать и уступил место профессионалам. Папа кивнул, повернулся к Джеку и кивнул младшему брату, передавая эстафету.

Стоящий справа от меня Джек с довольным свистом вытащил меч из ножен.

Стоящий слева от меня Моргунчик хмыкнул в готовности еще раз постараться ради АРРРХ!!!.