Охотники на Велеса (СИ)

— Я же сказал, это не совсем обычный сонный напиток. Ты уснешь и будешь видеть приятные сны.

— Какие сны?

— Откуда я знаю, какие. Что я девица что ли? Но никто не жаловался. Все уверены, что я первый бабник в городе. Никто кроме тебя ничего не заподозрил. А детей никаких, и никто с женитьбой не пристает.

— Ничего, ничего не понимаю, — пожаловалась Любава. — объясни по порядку.

Сольмир помолчал, потом начал, чуть смущаясь.

— Ну ты понимаешь, что если неженатый парень по бабам не ходит, то это ему в позор?

— Поняла.

— А меня эти бабы никогда не привлекали. Я не понимаю… ну одна, ну…

— Ладно, это я тоже поняла, а дальше?

— Ну я сын волхва главного, как-никак, у нас в семье старинные знания сохраняются о зельях всевозможных.

— И?

— Я не хочу сейчас семьей обзаводиться, — повысив голос, резко сказал Сольмир, — я хочу по миру поездить, людей посмотреть, себя показать. Понимаешь? Хочу греческий язык выучить. Ты же из Новгорода? Там все, говорят, грамотные. Я хочу греческие книги читать. Это такой мир! — молодой сказитель отбросил смущение. Поняв, что все равно теперь терять нечего, заговорил свободно о том, что он, наверное, никогда и никому не поверял. — А мне говорят, женись. Оставайся здесь. Паши, паси, торгуй. И появись из-за моей небрежности хоть один ребенок, мне уже не отвертеться.

— Послушай, Сольмир, но ведь ты можешь быть купцом. Будешь ездить по разным странам…

— Поездил уже, — с горечью ответил сказитель. — Дальше караван-сараев нас не пускают. Чтобы выйти нормально во внешний мир нужно знать грамоту, знать языки тех народов, с которыми общаешься. И ведь это нетрудно. Но у нас же убьют любого, кто даже подумает о том, чтобы освоить грамоту. От грамотности, видишь ли, только разрушение обычаев.

— Поняла. И что же ты придумал?

— Я даю женщинам зелье, от которого они не засыпают, а дремлют. И снится им то, что там у них в голове присутствует. Я жду, пока они заснут, глажу по голове, или по ножке там. И ухожу. А они просыпаются, полностью уверенные, что все было как должно. Ни одна еще храбрости не набралась, пожаловаться.

— Сольмир, ты рискуешь. У вас разве нет таких бабок, которые девок от женщин отличают?

— Ты что, Любава! У нас нет таких девок, о которых ты говоришь. Купальская ночь-то на что? Нельзя не пойти на Купалу. Хочешь плодородия земле и деток в семье, пойдешь как миленькая.

— Тогда это еще больший риск. Они же могут сравнить, как это бывает по-настоящему и после общения с тобой, — с бесстрастием совершенной невинности изрекла Любава. Ее собеседник неопределенно хмыкнул.

— Ну, может, я ласковый.

— А-а-а. А ко мне ты чего подвалил?

Только-только разговорившийся Сольмир снова смутился.

— Отец заставил. Он тебя на свадьбе заприметил. Приручай, говорит, девку. А ты сама на себя посмотри, Любава, ты же, как полешек березовый. Вот я и решил привычно с тобой разобраться.

Любава крепко обхватила руками колени, задумавшись над сказанным и над открывающимися возможностями.

— Послушай, Сольмир, ничего особенного, но у меня возник план. Хотя я и как полешек березовый, но ко мне ваши муромские парни пристают. А к тебе, наверное, девки. Давай, ты будешь ко мне ходить, греческий язык учить, а все будут думать, что я твоя подруга.

— Греческий? — ошеломленно выдохнул Сольмир. — Ты знаешь греческий язык?

— Да, и могу тебя немного обучить.

— Я алфавит потихоньку освоил, — скромно произнес широкоплечий сказитель, — и слова некоторые…

— Договорились? Ты только постарайся, чтобы ваши парни ко мне больше не приставали. Замучилась я от них отбиваться… Сколько еще надо в овине сидеть?

— Ну еще немного посидим… Ты удивительная, Любава. Ведь я с тобой сейчас прямо как с парнем разговаривал. Где ты выучила греческий?

— У меня и названный отец его знает. Нас с ним один учитель обучал. Мы тогда не в Новгороде жили.

Любава вздохнула, вспоминая свое счастливое детство.

— У нас, в Новгородской земле его даже в некоторых школах преподают. Для детей знатных родителей. И для одаренных деток, конечно же. А ты только в Булгарию с караваном ездил?

— Нет, но это моя тайна, — тихо ответил Сольмир. — Начал я с охраны каравана в Булгарию. Нас, жителей Залесья, с радостью берут в охранники. Мечом мы почти не владеем, но лучники наши, ты же знаешь, попадают белке или кунице в глаз, чтобы сохранить шкурку. А караван летом плывет по Оке, потом по реке Итиль. Нападают на нас чаще всего издали, с берегов. Хорошие лучники всегда в цене. Потом мы обычно отсиживаемся в караван-сарае и плывем обратно. Но в этот раз я подружился с одним булгарским парнем, и он провел меня на праздник прямо к хану в его огромные каменные палаты, во дворец, так у них палаты называются. Это было в Биляре. Знаешь, у Булгар главный город — Биляр? Там каменные дворцы, совсем не такие как в Киеве. Абрикосы цветут, миндаль…

Любава кивнула. Сольмир улегся на пол и неторопливо рассказывал, глядя на кривоватые балки на потолке овина.