Охотники ночного города

Глаза Олега внезапно распахнулись, и Кобылин увидел, что его зрачки превратились в крохотные точки, — словно кто-то иголкой кольнул.

— Гнида, — тихо и совершенно отчетливо произнес Вещий. — Сучья гнида. Все сходится.

— Что сходится? — жадно спросил Кобылин. — Что?

— Сдали нас, Леха, — с горечью произнес Вещий совершено трезвым голосом. — Сдали с потрохами. Тогда лажу подсунули, чтобы ребят завалили, и теперь тоже.

— Да кто? Кто сдал? — Алексей нетерпеливо дернул Вещего за рукав.

— Есть тварь одна, — медленно произнес тот. — В верхах сидит, в погонах весь. Даже имени его не знаю, только кличку. Прикрывал он нас как бы. Помогал, когда надо было. Мент вроде, из крупных. Свели меня с ним давно, в самом начале… А, теперь не важно, что там говорить.

— А в чемоданчике что? — небрежно спросил Кобылин, чтобы не выдать своего интереса. — Чего ты его за собой таскаешь?

— Там, Кобылин, результаты опытов, — задумчиво сказал Вещий. — Оборотни лет пять экспериментировали, для военных работали. Я давно за ними гонялся, нельзя было эту заразу им оставлять. Военным только дай в руки игрушку, мигом ее в ракету встроят. Хорошо хоть в эти дела не вмешивались, все через подставных людей, никто ничего не знал. А то бы меня никто не прикрыл. А тут благодаря тебе удалось такую свинью им подложить. Конечно, лет через пять оборотни все восполнят, записи-то остались. Но заново собирать опытный материал, самих доноров и объектов, это не комар чихал. Их на фабрике не синтезируешь, это живой продукт, из живых тканей.

— Так что там? — бросил Кобылин. — Ради чего Фродо и Сэм полегли? Почему теперь оборотни так бесятся?

— Бесятся? — удивился Олег. — Это слабо сказано. Потому что получается, что раз Сэма и Фродо подставили, значит, образцы не должны были к нам попасть. А попали. И ведь я не отдал, когда просили сверху. Чувствовал — нельзя отдавать. Решили, значит, сами взять.

— Лучше бы отдал, — в сердцах бросил Кобылин. — Что это за дрянь? Наркотики?

— Вроде того, — туманно отозвался Вещий. — Зараза еще та.

Внезапно он сел, приложил руку к уху, прислушался. Кобылин замер, обратившись в слух. Где-то во дворе сухо треснули выстрелы. Потом раздался еще один — глухой и мощный. И вновь наступила тишина.

— Все, — резко сказал Вещий. — Поймали Ворона. Значит, сейчас и за нами пойдут.

Кобылин резко выпрямился, нащупывая пистолет за поясом. Неужели это все? Так просто — поймали в ловушку и расстреляли два десятка вооруженных человек…

— Вот что, Кобылин, — вдруг быстро сказал Олег и сел ровно, — может, я ошибался насчет тебя, а может, и нет. Неважно. Но ты живучий, как сволочь. Нельзя этого так оставлять. Выполнишь приказ?

— Какой приказ? — опешил Алексей. — Я же вроде теперь не охотник?

— Охотников бывших не бывает, — бросил Вещий, запуская руку в карман. — Вот, держи.

Он быстро сунул в руки Кобылину черную коробочку — это оказался телефон, точно такой же, как у самого Алексея. Пока удивленный охотник рассматривал мобильник, Вещий протянул ему и свой бумажник.

— Забирай, — велел он. — И уходи. Мы прикроем, деваться нам некуда. А ты, может, и выберешься отсюда. Ты же живучий, так, Маклауд?

— Погоди, — смущенно отозвался Алексей. — Какой приказ?

— Приказано выжить, — отрезал Вещий, подтянул к себе чемоданчик, положил себе на колени. — И это заберешь. А если поймешь, что не выберешься, уничтожь все это к чертовой матери. Пусть еще пять лет собирают свою дрянь, чертовы вояки. А вот если тебе удастся выбраться, тогда эта штука тебе пригодится. Поторгуешься с кем надо, поднимешься сам, может, и контору из руин поднимешь.

— А ты? — внезапно охрипнув, спросил Кобылин. — Как же ты?

— Со мной все, — Олег кивнул на перетянутую ногу. — Я уже покойник. Да и насчет тебя ясности нет, честно говоря.

— Нет, — коротко отозвался охотник. — Я с вами. Пропадать, так всем вместе.

— Вот за это я тебя и не люблю, Кобылин, — Вещий скривился, словно куснул лимон. — Научился бы приказы выполнять, цены бы тебе не было. А так — проку от тебя как от козла молока. Леша, прошу, ну хоть в этот раз сделай так, как надо. Не приказываю — умоляю! Не нравится слово «приказ», так считай, что это последняя просьба умирающего. Ну же, Кобылин!

— Хорошо, я постараюсь, — неохотно отозвался Алексей, смущенный внезапным проявлением чувств. — Только… Все равно же мы вместе.