Охотники ночного города

Глаза Олега внезапно распахнулись, и Кобылин увидел, что его зрачки превратились в крохотные точки, – словно кто-то иголкой кольнул.

– Гнида, – тихо и совершенно отчетливо произнес Вещий. – Сучья гнида. Все сходится.

– Что сходится? – жадно спросил Кобылин. – Что?

– Сдали нас, Леха, – с горечью произнес Вещий совершено трезвым голосом. – Сдали с потрохами. Тогда лажу подсунули, чтобы ребят завалили, и теперь тоже.

– Да кто? Кто сдал? – Алексей нетерпеливо дернул Вещего за рукав.

– Есть тварь одна, – медленно произнес тот. – В верхах сидит, в погонах весь. Даже имени его не знаю, только кличку. Прикрывал он нас как бы. Помогал, когда надо было. Мент вроде, из крупных. Свели меня с ним давно, в самом начале… А, теперь не важно, что там говорить.

– А в чемоданчике что? – небрежно спросил Кобылин, чтобы не выдать своего интереса. – Чего ты его за собой таскаешь?

– Там, Кобылин, результаты опытов, – задумчиво сказал Вещий. – Оборотни лет пять экспериментировали, для военных работали. Я давно за ними гонялся, нельзя было эту заразу им оставлять. Военным только дай в руки игрушку, мигом ее в ракету встроят. Хорошо хоть в эти дела не вмешивались, все через подставных людей, никто ничего не знал. А то бы меня никто не прикрыл. А тут благодаря тебе удалось такую свинью им подложить. Конечно, лет через пять оборотни все восполнят, записи-то остались. Но заново собирать опытный материал, самих доноров и объектов, это не комар чихал. Их на фабрике не синтезируешь, это живой продукт, из живых тканей.

– Так что там? – бросил Кобылин. – Ради чего Фродо и Сэм полегли? Почему теперь оборотни так бесятся?

– Бесятся? – удивился Олег. – Это слабо сказано. Потому что получается, что раз Сэма и Фродо подставили, значит, образцы не должны были к нам попасть. А попали. И ведь я не отдал, когда просили сверху. Чувствовал – нельзя отдавать. Решили, значит, сами взять.

– Лучше бы отдал, – в сердцах бросил Кобылин. – Что это за дрянь? Наркотики?

– Вроде того, – туманно отозвался Вещий. – Зараза еще та.

Внезапно он сел, приложил руку к уху, прислушался. Кобылин замер, обратившись в слух. Где-то во дворе сухо треснули выстрелы. Потом раздался еще один – глухой и мощный. И вновь наступила тишина.

– Все, – резко сказал Вещий. – Поймали Ворона. Значит, сейчас и за нами пойдут.

Кобылин резко выпрямился, нащупывая пистолет за поясом. Неужели это все? Так просто – поймали в ловушку и расстреляли два десятка вооруженных человек…

– Вот что, Кобылин, – вдруг быстро сказал Олег и сел ровно, – может, я ошибался насчет тебя, а может, и нет. Неважно. Но ты живучий, как сволочь. Нельзя этого так оставлять. Выполнишь приказ?

– Какой приказ? – опешил Алексей. – Я же вроде теперь не охотник?

– Охотников бывших не бывает, – бросил Вещий, запуская руку в карман. – Вот, держи.

Он быстро сунул в руки Кобылину черную коробочку – это оказался телефон, точно такой же, как у самого Алексея. Пока удивленный охотник рассматривал мобильник, Вещий протянул ему и свой бумажник.

– Забирай, – велел он. – И уходи. Мы прикроем, деваться нам некуда. А ты, может, и выберешься отсюда. Ты же живучий, так, Маклауд?

– Погоди, – смущенно отозвался Алексей. – Какой приказ?

– Приказано выжить, – отрезал Вещий, подтянул к себе чемоданчик, положил себе на колени. – И это заберешь. А если поймешь, что не выберешься, уничтожь все это к чертовой матери. Пусть еще пять лет собирают свою дрянь, чертовы вояки. А вот если тебе удастся выбраться, тогда эта штука тебе пригодится. Поторгуешься с кем надо, поднимешься сам, может, и контору из руин поднимешь.

– А ты? – внезапно охрипнув, спросил Кобылин. – Как же ты?

– Со мной все, – Олег кивнул на перетянутую ногу. – Я уже покойник. Да и насчет тебя ясности нет, честно говоря.

– Нет, – коротко отозвался охотник. – Я с вами. Пропадать, так всем вместе.

– Вот за это я тебя и не люблю, Кобылин, – Вещий скривился, словно куснул лимон. – Научился бы приказы выполнять, цены бы тебе не было. А так – проку от тебя как от козла молока. Леша, прошу, ну хоть в этот раз сделай так, как надо. Не приказываю – умоляю! Не нравится слово «приказ», так считай, что это последняя просьба умирающего. Ну же, Кобылин!

– Хорошо, я постараюсь, – неохотно отозвался Алексей, смущенный внезапным проявлением чувств. – Только… Все равно же мы вместе.