Охотники парящих островов

Получается, что из-за него маленькая заноза осталась без крыши над головой. А если бы не проявила настырность и вредность и не спустилась с ним в подвал, то, вполне возможно, могла бы лежать рядом с несчастной Жменей. Что еще хуже. В любом случае, не приди он за ключом – жила бы себе припеваючи, отрывала бы мухам лапки.

– Тебе есть к кому пойти? – спросил он.

– К брату отца. Он живет на улице Белой Акации.

Дарт невольно присвистнул, за что девчонка тут же ужалила его ядовитым взглядом. Это же на другом конце города! Но ничего не поделать, сам виноват. Надо было вытаскивать из огня кого-то, чьи родственники обитают где-нибудь по соседству.

Между ними повис непроизнесенный вопрос.

– Я проведу тебя, но только при условии.

На ее лице появилось негодование.

«Ты еще и условия какие-то ставишь?!» – прочитал Дарт в недовольно сведенных бровях и жесткой линии рта.

– Не путайся у меня под ногами. – Он намеренно говорил более жестко, чем того требовала ситуация, потому что очень хорошо помнил ее реакцию на свои даже не приказы – рекомендации. Хватит, с таким своеволием они далеко не уйдут. – И делать только то, что я говорю. Иначе – каждый сам за себя.

Если бы она была чуть выше ростом, наверняка бы стукнула в ответ. Но пигалица едва доставала ему до плеча, а кулаки, в которые непроизвольно сжались ее ладони, больше напоминали шарики на барабанных палочках. Такую и соплей перешибешь. Удивительно, как из пожара выбралась целехонькой.

Она молча встала и направилась к лестнице вниз, бросив через плечо:

– Извозчику заплатишь ты.

Ее ноги путались в полах плаща.

Перед уходом парень в последний раз покрутил в руках раскрытый куб, а затем, предварительно вытащив ключ-амулет, забросил бесполезный артефакт в кучу мусора. Таскать его с собой теперь он не хотел. А если вещицу кто и найдет, так беда небольшая. Толку от нее все равно больше нет.

Бездомный проводил их удивленным взглядом. Даже предложил выпить.

Переполох, поднятый пожаром, сошел на нет. Улицы снова жили своей жизнью. Огонь не перекинулся на соседние дома – значит, не о чем и беспокоиться. Город способен на удивительные и молниеносные метаморфозы, и в этом его сила. Город может спрятать – если знаешь, где и как скрываться; а может выдать – если будешь совать нос куда не следует.

Дарт шел уверенно, стараясь делать вид, что быть грязным для него – дело привычное. Человек, который дергается по малейшему поводу, выглядит подозрительно, даже если одет по последнему писку моду. Но вот девчонка конфузилась своего неопрятного вида, снова и снова подхватывала полы плаща и запахивалась в них, точно куколка в кокон. А стоило мимо пройти приличному господину или госпоже, покрывалась багровыми пятнами. До Дарта доносилось ее недовольное ворчание, хоть он не особо старался разбирать слова.

Так дело не пойдет.

– Как тебя зовут хоть?

Спросить об этом следовало много раньше, но обстоятельства их знакомства многое перевернули с ног на голову.

Она никак не отреагировала, лишь громче засопела.

– Хорошо, тогда буду звать тебя Занозой. Где твои родители?

Пигалица какое-то время отмалчивалась, но потом все-таки процедила сквозь зубы:

– Амелия. А про родителей – не твоего ума дело.

И на том спасибо.

– Перестань вести себя так, будто пол Тан-Ларона сожгла, – предложил Дарт.

Он в два шага поравнялся с ней и взял за руку. От неожиданности девчонка встала как вкопанная, открыла рот, чуть не задохнувшись от возмущения. Парень не дал опрокинуть на себя ушат ругани, лишь крепче сжал ее пальцы и потянул за собой.

– Так мы не будем выглядеть подозрительно. По крайней мере менее подозрительно. Если думаешь, что мне это доставляет радость, – он зыркнул на спутницу и отрезал, – то ошибаешься. С радостью от тебя избавлюсь, в печенках уже сидишь. В жизни не видел такой высокомерной и самовлюбленной Занозы. Избалованная изнеженная богатенькая папочкина и мамочкина радость.

Должно быть, слова задели ее за живое, потому что лицо Амелии в который раз сменило выражение: из озлобленного стало рассерженным, а потом – безразличным. Все ее эмоции будто исчезли. Она оставила попытки вырвать руку, подстроилась под его шаг и смотрела теперь прямо перед собой.

«Ну и чудно. В тишине – оно спокойнее».

Они вышли на мост «Красная лента Георга», который в это время суток традиционно оккупировали коробейники. Торговцы буквально бросались под ноги, нахваливая пестрые безделушки со своих висевших через плечо лотков. Конфеты, засахаренные фрукты, орехи в меду соседствовали с лентами, гребнями, брошами и шпильками. Дарт проходил мимо, ни на чем не задерживая взгляд, хоть ароматы шоколада и ванили щекотали ноздри, а желудок отзывался голодом. Парень покосился на спутницу – похоже, товары ее тоже не заинтересовали. Амелия выглядела уставшей и скучающей. Оно и понятно – у дочери обеспеченных родителей такого добра хоть отбавляй.