Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности

– Почему ты не возвращаешься? – Его вопрос, вроде бы логичный и правильный, кажется мне неожиданным, как снег в середине зимы.

– Зачем? – слишком устало. – Я там больше не нужна.

– Была бы не нужна, они бы тебя не пытались вытащить с таким усердием, – в голосе всегда непробиваемого Сына Ночи слышится боль и обида. Вспоминаю, что я даже не пробовала помочь ему там, на перевале, и мне становится стыдно. Хочется преклонить перед ним колени, и я жалею, что не могу без тела этого сделать.

Тёплая волна удивления и благодарности, пришедшая от Кира (Нэйлэра?) показывает, что он понял и оценил мои чувства.

– Ты должна вернуться.

– Я никому ничего не должна! – Мимолетное чувство вины смывает нахлынувшей яростью. Никто не смеет мне указывать!

– Она твоя Верная. – Лёгкий укор и ощущение пристального доброго взгляда заставляет меня ощутить непреодолимое желание вернуться, но…

– Рида переживёт, – говорю твёрдо, чтоб хотя бы самой не сомневаться в собственной уверенности. – Я же как-то пережила!

– Как-то. Ты чуть не рехнулась, Алиэра! Ты хочешь заставить девушку чувствовать то же самое? Ты, ты в своё время знала, какие последствия может вызвать смерть Верной, и не была так шокирована своими чувствами!.. А она не знает. Не поймёт природы пожирающих душу и разум эмоций. Ты этого хочешь?

Выслушиваю пламенную речь Сына Ночи с грустным благодушием.

– Она должна пройти через это, пойми. Это сформирует её личность окончательно, это будет необходимым толчком для превращения Риды в Нэссэру.

– Она может сойти с ума, – резко прерывает меня Нэйлэр. – И не спорь со мной. Или тебе напомнить, что мёртвым ведомо больше, чем живым?

Вздрагиваю от леденящего предчувствия.

– Что ты видел? – спрашиваю излишне резко и требовательно.

Тишина. Затем он всё-таки отвечает.

– Власть Церкви и наши мёртвые кланы.

– А прошлое с будущим ты перепутать не мог?! – досадливо интересуюсь у Сына Ночи.

– Не мог. – Ответ спокойный, чёткий, окончательный. Понимаю, что он мне больше ничего об этом не скажет.

С вызовом жду его слов.

– Возвращайся!

Хлёсткий и колючий приказ оставляет ощущения грубой пощёчины, но ответить уже некому – он ушёл. Запоздало вспоминаю, что я так ему и не сказала, как его нам не хватает. А кричать ему вслед об этом уже поздно. Кир ушёл так и не узнав, что он мне дорог…

А там, на стороне Жизни остаются те, к кому я уже успела привязаться.

Может, действительно стоит вернуться? В конце концов, умираю я и так каждый круг.

Снова боль, снова чужие чувства, слишком яркие и нестерпимо чистые после спокойствия Грани. С тихим стоном пытаюсь отгородить своё открытое восприятие мира от эмоций окружающих. Когда это удаётся, и головная боль немного утихает, я нахожу силы разлепить глаза. Несколько раз недоуменно моргаю, пока зрение не сфокусируется и не обретёт чёткость.

И первое, что я вижу – это взволнованное лицо Риды. Когда она заметила, что я пришла в сознание, девушка расплылась в счастливой улыбке.

– Слава всем богам, Дикая, – тихо шепчет она, – я так боялась…

С удивлением замечаю среди её чёрных волос седую прядь. Проследив мой взгляд, девушка шмыгает носом подаёт мне руку, помогая встать. С трудом поднимаюсь на ноги, чего мне делать явно не следовало. Сразу начинает мутить, голова раскалывается на части от зверской боли, немеет тело. С удивлённым возгласом падаю на колени.

– Ты чего? – по-детски удивляется Рида, не отпуская мою ладонь. Вглядевшись в моё лицо, она отворачивается и кричит:

– Кэта!!

Морщусь от очередного приступа боли.

Перебирающая вещи женщина обеспокоенно вскакивает и спешит к нам. Отстранив мою ученицу, она присаживается рядом и едва слышно спрашивает:

– Как ты себя чувствуешь?

– А самой догадаться слабо? – Недовольно кривлюсь, пытаясь сама определить своё состояние. Кэта отрицательно качает головой и резко отвечает.

– Понимаю, что паршиво, но что именно у тебя болит?

– Всё, что вообще есть, – неопределённо морщусь. Перед глазами плывут цветные круги, изменяя мир до неузнаваемости. Где-то на периферии зрения мелькают какие-то яркие нелепые существа. – И даже то, чего нет.

Кэта щупает мой лоб и вздыхает.

– У тебя жар.

– А то я сама не чувствую.

Отстраняю руку магички и пытаюсь встать сама, позабыв, что не смогла этого сделать даже с чужой помощью. Рывком поднимаюсь, и сразу перед глазами вспыхивает алая тьма, голова начинает кружиться, и я падаю в обморок.

Кажется, у меня долгое время был бред, сводящие в ума картины прошлого и будущего мелькали перед глазами широкой панорамой. Слава всем богам, я оставалась на Этой Стороне, ещё одной встречи к Киром я бы не выдержала.

Прихожу в себя я в какой-то комнатушке, на жёсткой кровати, застеленной колючим шерстяным одеялом. Из плоской и тяжёлой подушки торчат перья вперемешку с тонкой жёсткой соломой. С тихим стоном пытаюсь повернуться, найти удобное положение для онемевшего тела. Во рту остался какой-то горьковато-острый привкус, из-за которого рот заполняется вязкой слюной.