Охотники за алмазами

Казаминов закурил новую папиросу. Академик снова утвердительно говорит о Кузбассе. Значит, были предпосылки, была уверенность. Нам надо лишь доказать правоту его научного предвидения. А вот к северу он безжалостен.

«Из последней в смысле возможной нефтеносности мы должны совершенно исключить толщу, иногда довольно мощную, четвертичных отложений, сложенных осадками бореальной трансгрессии, мореной и обширными аллювиальными и озерными песчаными накоплениями. Третичные породы, и особенно верхние юрские и меловые, представлены и по склону Урала и по окраине Таймыра, а также и в районе среднего течения Оби типичными эпиконтинентальными осадками, глауконитовыми песками, глинами, нахождение первичной нефти в которых, по аналогии с соответствующими породами русской платформы, исключается».

— Та-ак, исключается, — сказал сам себе Казаминов, перечитывая, строчки статьи. — Исключается в районе среднего течения Оби. Как раз то, что и требовалось доказать… Нет, нет, доказывать надо практикой!

Георгий Петрович погасил папиросу, раздавив ее пальцами в массивной мраморной пепельнице. Сизый дымок чем-то напоминал тощий костер в суровой тайге на лютом морозе. Казаминов хорошо знал, что такое тайга. Испытал на собственной шкуре. А Далманов, наверняка, побывал в тех краях в летнее время, почти курортное, если, конечно, не считать мошкары да слепней. Писал диплом. И кто ему только мог подсунуть такую «актуальнейшую» темку? Любопытная ситуация! Как он там назвал свой диплом?.. Возможности… Ага, вот записал. Нет, сразу быка за рога, определенно: «нефтегазоносность среднего течения Оби». Пришел, увидел и… Впрочем, точки над «и» поставит жизнь. Иногда очень полезно для молодых ткнуть их, как слепых кутят, носом в то, от чего отворачиваются.

— Четверть века назад написано, а как звучит современно! Что значит настоящая наука.

Казаминов смотрел на пожелтевшие страницы, и ему казалось, что в кабинете находится академик Шатский, звучит его спокойный, мягкий и в то же время очень уверенный голос, голос человека-борца, привыкшего вести научные споры и умеющего доказывать свою точку зрения, уверенного в своих силах и своей правоте.

В кабинете сизым облаком плавал табачный дым. В пепельнице полно окурков. Но Георгий Петрович не чувствовал усталости, хотя день прошел напряженно и сложно.

Взгляд его снова остановился на карте, на среднем течении Оби. Широкая голубая лента реки, разбитая протоками, катила волны к северу. Глухая, как ее именуют, черная тайга Усть-Югана. Гиблая низина, над которой густыми туманами висят испарения непроходимых болот. Тяжелый запах гниения, разложения, застойной воды… И тучи мошки, комарья, слепней… У Казаминова снова перед глазами встала жуткая картина, врезавшаяся в его память. Это было несколько лет назад, во время экспедиции. Его разбудили на рассвете тревожные голоса товарищей по походу. Казаминов высунулся из палатки и обомлел. На поляну, где геологи разбили лагерь, из густого тумана, окутавшего тайгу, вышла полуживая, истощенная лошадь. Она шла и качалась. Кожа на боках и спине исчезла, она осталась лишь местами, а вместо нее виднелось красное мясо… А вокруг лошади серой тучей носились мошка, слепни и тяжелые оводы…

Животное шло, медленно передвигая дрожащие ноги. Видимо, из последних сил. Вытянув голову, лошадь таращила подслеповатые кровоточащие глаза, жадно принюхиваясь. Она шла на запах костра, шла к людям. Она, наверное, отбилась и долгое время блуждала по тайге. Пища была под ногами, но ее донимал гнус. Эта маленькая крылатая тварь не дает покоя ни днем, ни ночью… Лошадь измучилась в бесконечной борьбе, и жизнь еле теплилась в ее обнаженном кровоточащем теле.

Выйдя на поляну, она остановилась, тяжело повела боками и, глядя на людей, пронзительно и жалобно заржала…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

— Открывайте шампанское! — скомандовал оператор, и черный глазок кинокамеры был направлен на Бочкова. — Ближе бокалы!

Емельяныч сдернул фольгу, раскрутил проволоку, держащую пробку. Далманов, бортмеханик, журналист Шанин и режиссер телестудии сдвинули стаканы.

— А пробкой обшивку не продырявим? — режиссер кивком головы показал на потолок самолета.

— Выдержит! Северный вариант, — с нескрываемой гордостью произнес бортмеханик.

Пробка вылетела вверх, шипучая пенистая струя вырвалась из темной бутылки.

— Мне тоже наполните! — крикнул оператор, стрекоча кинокамерой.