Охотники за алмазами

Но больше всего Джонни поразили ее глаза. Они казались необыкновенно огромными, и под каждым глазом большое темное пятно. Зрачки расширились и тускло блестели, как неограненный алмаз.

Большие блестящие зеленые глаза обратились к Джонни и человеку у двери, и вой перешел в громкий крик. Крик замер, она закрыла лицо руками.

- Трейси, - негромко сказал Джонни. - О Боже, Трейси...

- С ней будет все в порядке, - подвывал человек, извиваясь в хватке Джонни. - Это первый раз, все будет в порядке.

- Пошли. - Джонни вытащил его из комнаты и ногой захлопнул дверь. Прижал к стене, лицо его застыло и побледнело, глаза стали безжалостными он заговорил негромко, терпеливо, как будто что-то объяснял ребенку.

- Сейчас тебе будет больно. Очень больно. Я буду бить так сильно, чтобы только не убить. Не потому что мне это нравится; просто эта девушка для меня слишком много значит. В будущем, когда решишь дать яд другой девушке, вспомни, что я с тобой сделал сегодня. - Джонни прижимал его левой рукой к стене, а правой наносил удары по ребрам, так, чтобы разорвать мышцы живота. Три или четыре удара пришлись слишком высоко, и он слышал, как треснули и сломались под его кулаком ребра.

Когда он сделал шаг назад, человек медленно опустился, и Джонни нанес ему точный удар в рот, выбив зубы и распластав губы, как лепестки розы. Этот тип слишком шумел. Джонни заглянул в комнату Трейси, чтобы убедиться, что она не потревожена, но она сидела в прежней позе, ритмично наклоняясь вперед и назад.

Он отыскал ванную, смочил платок и вытер кровь с рук и костюма. Снова вышел в коридор и склонился к бесчувственному телу, проверяя пульс. Пульс сильный и правильный; Джонни почувствовал облегчение, он вытащил лицо человека из лужи его собственной крови и рвоты, чтобы он не задохнулся.

Потом пошел к Трейси и, несмотря на ее сопротивление, завернул в грязное армейское одеяло и вынес к "ягуару".

Она успокоилась и лежала на заднем сидении, как спящий ребенок; он укутал ее одеялом, потом вернулся в дом, набрал 999, сообщил адрес и немедленно повесил трубку.

Он оставил Трейси в машине у входа в "Дорчестер", а сам пошел поговорить с администратором. Через несколько минут Трейси в инвалидном кресле переправили в двукомнатный номер на втором этаже. Доктор появился спустя пятнадцать минут.

После того как он ушел, Джонни вымылся в ванне; держа в руке стакан с "Шивас ригал", он пошел в комнату Трейси и постоял у ее кровати. Доктор дал ей успокоительное. Она лежала, бледная и худая, но в ней была странная хрупкая красота, которую синяки под глазами лишь подчеркивали.

Он убрал волосы с ее щеки, ее мягкое ровное дыхание коснулось его руки. Он почувствовал такую бесконечную нежность к ней, какую никогда в жизни не испытывал. Его самого поразила сила этого чувства.

Он склонился к ней и легко коснулся губами ее губ. Губы были сухими и шершавыми, будто наждак.

Джонни выпрямился и направился к креслу. Он устало опустился в него, прихлебывая виски, чувствуя, как тепло распространяется по телу, как расслабляются мышцы. Он смотрел на бледное измученное лицо на подушке.

- Мы с тобой в трудном положении, - сказал он вслух и снова почувствовал приступ гнева. Вначале гнев был беспредметным, но постепенно он твердел и обретал объект, на котором фокусировался.

Впервые в жизни он почувствовал гнев против Старика.

- Он привел тебя к этому, - сказал он девушке в кровати. - И меня...

Реакция наступила быстро, верность была составной частью его жизни. Он всегда считал, что любые действия Старика справедливы и мудры, даже когда их мудрость и справедливость были сокрыты от него. Смертный не сомневается во всемогуществе своих богов.

Чувствуя отвращение к собственному предательству, он принялся в свете разума рассматривать мотивы и действия Старика.

Почему Старик послал Майкла Шапиро, чтобы привезти Джонни из пустыни?

- Он хочет, чтобы ты был в Кейптауне, Джонни. Бенедикт не справляется. Старик поручил ему лондонскую контору, это форма изгнания. Ты должен будешь руководить компанией, - объяснял Майкл. - Трейси не у дел. Она с мужем тоже в Лондоне. Я думаю, Старик считает, что тебе теперь можно появиться в Кейптауне.

Майкл видел неприкрытую радость Джонни и медленно продолжал.

- Возможно, я говорю необдуманно. Мистер Ван дер Бил - странный человек. Он не похож на других. Я знаю, что ты к нему испытываешь, я наблюдал за тобой все это время, ты знаешь. Но послушай, Джонни, теперь ты можешь отправиться куда угодно. Многие другие компании предоставили бы тебе работу... - он увидел выражение лица Джонни и тут же остановился. Ну, ладно, Джонни. Забудь, что я об этом говорил. Я так сказал только потому, что ты мне нравишься.

Вспоминая этот эпизод, Джонни понимал, что в предупреждении Майкла был смысл. Разумеется, теперь он генеральный управляющий "Ван дер Бил Дайамондз", но ближе к Старику он не стал. Он жил рядом с горой, но она по-прежнему была недоступна, и он не смог подняться даже на самые нижние склоны.