Охотники за алмазами. Открытие века

Прямо перед позицией, метрах в пятидесяти, подминая кусты и деревца, остервенело двигался на орудие серой громадой железа танк, выбрасывая из короткого ствола оранжевые вспышки огня. У Ларисы похолодела спина. Она на мгновение представила себе, как этакая махина врывается на позицию и подминает, лязгая и грохоча, зенитное орудие…

Быстрота и точность решали исход неравного поединка. В эти секунды Миклашов забыл обо всем, все исчезло и отодвинулось — мир сузился, сошелся в одной точке, как в фокусе, вот на одном хищном железном чудовище. Танк катился вперед, с треском подминая кустарник и мелкие деревца.

Лариса, прижимая к животу снаряд, медленно попятилась к брустверу, а оттуда к ходу сообщения, пригибаясь все ниже и ниже. Пулеметная очередь резанула по брустверу, поднимая фонтанчиками землю.

— Стреляй!.. Стреляй!.. — задыхаясь от слез, закричала Лариса.

Миклашов смахнул пот, застилавший глаза, сросся с прицельной трубой. Танк, казалось, еще секунда — и своими плоскими лапами железных гусениц сомнет наспех насыпанный земляной бруствер и, возникнув перед зенитной пушкой, привстав на дыбы, обрушится всею тяжестью на орудие. Но в эти мгновения Миклашов отчаянно доверялся лишь прицелу.

— Огонь! — скомандовал Миклашов сам себе и нажал на спуск.

Он не услышал ответного танкового выстрела, только молнией плеснул в глаза огонь. Почти одновременно раздались два оглушительных взрыва. На таком коротком расстоянии мощность зенитного снаряда огромна. Башня танка вместе с пушкой отлетела в сторону… И в то же мгновение танковый снаряд, ударившись перед орудием, взметнул фонтан земли, приподнял и опрокинул орудие. Лариса видела, как оно неуклюже свалилось, вытянув ствол, чем-то похожий на хобот раненого слона. Осколки чиркнули по казеннику, разбили прицельную трубу. Страшной силой Миклашова оторвало от орудия и отбросило на край бруствера.

Лариса, сжавшись, сидела на теплой, нагретой солнцем земле и, глотая удушливый перегар тола, видела, как за деревьями перед самой позицией батареи, перед окопом, застыла серо-зеленая громадина с намалеванными на боку белыми крестами, без грозной башни, словно обезглавленная, и ярко-желтые языки пламени весело плясали на ней, чадя в ясное небо черным смоляным дымом…

Игорь приподнялся на руках и чуть улыбнулся сухими глазами. Он тоже видел результат неравного поединка. Он все же смог остановить такую махину!.. Танк горел, как копна сена… Потом Игорь повернулся к санитарке. Та сидела перед ходом сообщения на свежевырытой земле со снарядом в руках. Ему хотелось вскочить и, отбросив теперь ненужный снаряд, увести ее подальше от этого клокочущего разрывами клочка земли в спасительный лес. Но сержант не успел и пошевелиться, как между ними хлестко шлепнул снаряд. В доли секунды Игорь с ужасом увидел, как он вошел наполовину в землю и земля нервно подпрыгнула вверх…

Неведомая тугая и горячая сила оглушила, хлестко ударила густым перегаром, швырнула Ларису на дно хода сообщения, засыпая сверху пылью и комьями земли… Снаряд вырвало из рук и перебросило на другую сторону спасительного углубления. Падая, Лариса больно ушиблась боком, и эта боль вернула ее к действительности. Она очнулась, откашлялась, с трудом стряхнула с себя землю, села и удивленно смотрела на окружающий мир, который внезапно окутался странным туманом и потерял свое звуковое выражение. Падали деревья, взлетала вверх фонтанами земля, а до ее сознания доносился лишь странный глухой ровный гул… Она тряхнула головой, как это делала, когда, вынырнув, старалась освободиться от воды, которая заложила уши. Но это не помогало.

Голова раскалывалась на тысячу частей. Тело болезненно ныло, болел ушибленный бок. И хотелось пить. Во рту пересохло. И сознание постепенно прояснялось. Где-то в стороне, неподалеку, шел бой. И она увидела Игоря. Тот шатался, словно пьяный, в перемазанной изорванной гимнастерке, торопливо, как-то боком поспешил туда, где гудела и фонтанила взрывами земля. Лариса хотела последовать за ним, она протянула к нему руку, закричала ему, но тот не услышал, не остановился. Кусты поглотили его.

Что было потом, она помнит смутно. Сколько раз Лариса пыталась вспомнить, но так ни разу ее память не воскресила тех минут. Возможно, она действовала в полубессознательном состоянии. Оглушенная, наглотавшаяся удушливого перегара, она каким-то чудом добралась по ходу сообщения к тому месту, где находилась коновязь. Ездовых там уже не было. Лошади были убиты. Но одна, оседланная, стояла под березой, трепетно прядая ушами. Как отвязала, как взобралась на нее, не помнит, но ощущение бешеной скачки осталось у Ларисы на всю дальнейшую жизнь. Испуганная лошадь мчалась напрямик, через лес, через овраги, уходя от смерти…