Охотники за алмазами

Низкое желтое солнце уже не грело, а только слало на землю ровный свет, похожий на прощальный привет. Солнце готовилось к уходу на зимний долгий отдых и печально смотрело на живую угасающую природу. Где-то далеко горела тайга, и смрадное дыхание доносилось сюда, в речную долину, затяжными порывами ветра, пугая неизвестностью будущего и вселяя страх. Природа, казалось, не хотела выпускать их, дерзких людей, из своей глухомани, не хотела, чтобы тайна тысячелетии была раскрыта и перестала существовать.

Обратный путь казался бесконечно долгим, и Лариса с облегчением вздохнула, когда вдали, за поворотом реки, увидела над лесом струйки дыма и знакомо запахло человечьим жильем, домашним теплом и немудреным таежным уютом. Федор, отталкивая багром тяжело нагруженную лодку от берега, от острых как нож краев первого льда, хрипло и весело выдохнул:

— Доплыли! Мать честная, доплыли!

В Шелогонцах они не задержались, пробыли всего пару дней. Но отдыхать было некогда. В Шелогонцах геологов уже не оказалось. Лариса первым делом направилась на почту. Молодой белобрысый парень удивленно посмотрел на Попугаеву, когда она протянула ему лист бумаги с кратким текстом.

— Передайте по радио в Нюрбу, Бондарю.

— Тут не очень понятно, — радист прочел вслух: — «Нашли вечную стоянку оленей. Срочно высылайте самолет за образцами». Как понимать это? Неужто самолетом повезете олешек?

— Там поймут.

В Нюрбе поняли сразу и не поверили. Не поверили насчет трубки. Но «олени» приняли как должное. Бондарь сердечно поздравил с успехом, со «стадом» и сообщал, что «свободного борта сегодня нет, а завтра вылетает самолет с грузом в Михайловскую экспедицию и попутно заберет вас».

— Что ж, это хорошо, день на сборы есть, — сказала Попугаева и подумала о том, что Бондарь остался Бондарем, поэкономил даже здесь, не стал жечь бензин, гонять свой самолет, а использовал попутный, да притом северного соседа. И еще вспомнила, как в прошлую осень, на «вечере полевиков», она впервые увидела северного соседа, начальника заполярной Михайловской экспедиции Андрея Александровича Гаврилова. Ей запомнились его высокий рост, тонкие черты лица; живой взгляд и загорелые крепкие руки. И чисто по-женски подумала: узнает ли он ее?

2

Гаврилов узнал. И даже больше — он смутился. Это было видно по его застенчиво-радостной улыбке и вспыхнувшим звездочкам в глазах. И Ларисе стало приятно, она снова почувствовала себя женщиной, притом не только молодой, но и привлекательной, умеющей нравиться.

— Вот это сюрприз! Вот это сюрприз! — повторял Андрей Александрович, дружески обеими руками пожимая ее плотную маленькую руку. — Мы всегда рады гостям, тем более милым ленинградцам! Не ожидал, что Бондарь так расщедрится.

— Я случайно, вернее, попутным рейсом… А еще вернее, так летчику удобнее. Чтоб на обратном пути не делать лишней посадки, — она не отнимала своих рук, чувствуя тепло его ладоней.

— Значит, Лариса… Вы разрешите так вас называть? — спросил Гаврилов, и в его голосе был намек на то, что именно так по имени ее называли в то веселое, праздничное утро, когда пили из полевых кружек в их комнатушке традиционное шампанское, и, уловив в ее глазах согласие, продолжал: — Значит, Лариса, вы к нам ненадолго?

— Это зависит не от меня, — почему-то выпалила она, хотя намеревалась сказать, что очень торопится, что надо как можно быстрее добраться до Нюрбы, — а от командира корабля.

— Ну, этот вопрос мы мигом уладим, — сказал Гаврилов.

— Ничего не выйдет, шеф, хотя мы с полным удовольствием и загостили бы, — отозвался летчик. — Скорее разгружайте, и мы тут же махнем назад. В тайге пожары. Надо вывозить людей.

— Но подзаправиться-то можно? Обед у нас праздничный. Гусей настреляли и тайменя выловили, — сказал Гаврилов и добавил, что в запасе у них еще кое-что имеется для торжественных случаев.

— Так у нас и есть самое торжество, праздник настоящий! — выпалил Федор Белкин и под строгим взглядом Попугаевой сразу осекся, вспомнив ее строгий наказ о находках, вернее, об открытии кимберлитовой трубки не трепаться, пока она не доложит по инстанциям как положено.

— Ну, договаривай, какое у вас торжество? — Андрей Александрович повернулся к Федору, смущенно топтавшемуся на месте. — День рождения? У начальницы? Да?

— Не, совсем нет… Другое.

— Удачный у нас сезон получился, — сказала Попугаева. — Очень удачный.

— «Оленей» встретили? — условным кодом спросил Гаврилов.