Охотники за алмазами

Профессор обошел буровую, здороваясь с рабочими; многих он знал по именам. Обратил внимание и на молодого коллектора Фармана Далманова. Фарман еще издали услышал, как о нем с похвалой отозвался мастер.

— Парень классно играет в футбол, Владимир Константинович, его от нас забирают в команду «Нефтяник». Растим кадры и по этой линии.

Профессор поинтересовался, какое образование у будущей звезды футбола. Узнав, что парень окончил десятилетку с серебряной медалью, удивился:

— Почему же он не поступает в институт?

— Футболом, говорю, увлекся.

— Одно другому не мешает. Для геолога даже очень хорошо, когда он дружит со спортом. Как фамилия парня? На лицо вроде знакомый.

— В отца он. Сын бурового мастера Далманова.

— Да, да, похож… Отца я давно знаю, хотя видимся редко. И деда помню. Отличные нефтяники!

Ардашевич подошел к Фарману. И здесь состоялся тот памятный короткий разговор. Профессор предложил ему подавать документы на геологический факультет.

— Геологии нужны люди, сильные духом и телом.

— Можно и на геологический, — согласился Фарман, удивляясь своей развязности. — Почему бы и не поступить?

— Вот именно, почему и не поступить, — повторил профессор, словно бы не замечая мальчишеской бравады.

Ардашевич вынул записную книжку, написал в ней адрес института и номер своего служебного телефона, вырвал листок и подал Фарману:

— Как прибудешь в Баку, сразу заходи. Только не опаздывай, последний срок приема документов в нашем институте — первое августа.

5

В конце июля Фарман вместе с Гафуром прибыл в столицу республики. Его одного родители просто не пустили в такую важную поездку. Мать настояла, чтобы с Фарманом отправился старший брат, который уже второй год учился в консерватории и снимал комнату у дальних родственников.

В индустриальный институт Фарман поступил легко, без вступительных экзаменов, пройдя лишь собеседование. Сыграли свою роль серебряная медаль и характеристика с работы. Будущий студент уже имел производственную практику по избранной специальности.

А вот с футболом дело оказалось значительно сложнее. В центральном совете спортивного общества «Нефтяник» Фарман был буквально ошарашен, когда встретил там еще троих парней, прибывших из разных городов поступать в дублирующий состав команды мастеров, как и Фарман, по «личному приглашению тренера». Здесь же выяснилось, что они не единственные приглашенные. Уже живут в гостиницах и у родственников полтора десятка молодых футболистов, а кроме них еще примерно столько же, если не больше, жаждущих поступить в дублирующий молодежный состав, претендентов из местных бакинских клубов и различных команд. И все они оспаривают одно-единственное вакантное место…

Фарман мысленно сравнивал себя, тощего и жилистого, с атлетическими фигурами других соискателей футбольного счастья, и это сравнение было явно не в его пользу. Тем более, что на рубашках и костюмах у большинства из соискателей поблескивал значок первого спортивного разряда, а у Далманова имелся лишь второй…

До позднего вечера Фарман проторчал на столичном стадионе, горестно сознавая, что ему никогда не выйти на это зеленое поле в те минуты, когда трибуны переполнены зрителями. Он злился на себя, на свою доверчивость, на тренера, который даже не обмолвился, что право на зачисление в команду надо оспаривать в жесткой конкуренции…

К себе в комнату вернулся поздно и был рад, что не застал старшего брата. Гафур оставил на столе записку, в которой сообщал, что он ждал Фармана, чтобы вместе сходить в театр и посмотреть балет «Лебединое озеро», что у него две контрамарки, однако не дождался и вынужден отправиться в одиночестве. «Да, мне только балета еще не хватает», — подумал футболист.

Фарман быстро разделся и, выключив свет, улегся на раскладушку. Его душили обида и злость. На себя, на всех… Жизнь поворачивалась к нему оборотной стороной, явно не привлекательной и безжалостно суровой. По своей наивности и житейской неопытности Фарман даже не предполагал, что в мире всегда идет борьба за место под солнцем, даже если это солнце представляется в виде футбольного мяча. То было его первое столкновение с прозой действительности, и отнюдь не последнее. Борьба за существование, о которой он знал по книгам своего любимого писателя Джека Лондона, из школьных учебников, оказывается, думал он, подстерегает и его на первых же самостоятельных шагах. А он, выросший в дружной рабочей семье, в небольшом районном городке, был по натуре робким, впечатлительным и стеснительным, не умел еще постоять за себя, отстоять свое право и показать себя с лучшей, более выгодной стороны. Своеволие он проявлял лишь дома, да и то с младшими, и был резок с матерью.