Охотники за барсами

За горными козлами с сетями

Вверх по скалистой щели Джунгарского Алатау медленно поднимались быки, тяжело навьюченные вязанками длинных шестов и толстыми веревочными сетями.

Подъем очень крут. Навстречу несется бурный поток в обледенелых берегах. Кругом мрачные скалы, россыпи и снег.

Подъем становится круче. Тропа кончилась далеко внизу. Быки то и дело останавливаются. Вот один из них не удержался и тяжело рухнул на бок. Только подняли и перевьючили одного быка, а в это время второй перевернулся прямо на спину и застрял в камнях, придавив вьюки.

Все чаще останавливаются и падают быки. Наконец подниматься выше становится невозможным. Но осталось уже совсем недалеко до седловины между двумя вершинами, куда нужно поднять сети и шесты. На себе, по частям, мы затаскиваем их, задыхаясь и глотая воздух, как рыбы, вытащенные из воды. Бешено бьется сердце и стучит в висках.

Но вот все затащено на седловину. Торные тропы и свежие «орешки» горных козлов говорят о том, что они ежедневно проходят здесь.

Быстро установили шесты, обложив их основания камнями, и развесили на них сети. Теперь можно отдохнуть.

Охотники отправились загонять козлов. Пройдет несколько часов, пока они пригонят их. Я спрятался среди камней, недалеко от сетей, и приготовился к длительному ожиданию.

Неожиданно на большой камень около меня уселся кеклик.

Он был так близко, что его можно было схватить рукой. Ярко-красные ножки и огненный клюв красиво выделялись на сером камне.

Кеклик вытянул шейку и насторожился. Малейшее движение руки к фотоаппарату — и птица с тревожным криком срывается с камня и летит, огибая гору, и скрывается за поворотом.

Кругом голые камни, россыпи и скалы. На такой огромной высоте, под облаками, не может расти даже кустарниковая арча. Далеко внизу едва слышен шум водопада. А здесь, в седловине между двумя горными вершинами, тишина не нарушалась ни одним звуком. Я лег на спину и стал смотреть на облака. Они плыли над головой необычайно низко, как туман над лесом. Одно облако «запнулось» за горную вершину, и все исчезло в молочном тумане. Сделалось холодно и сыро. Но ветерком облако прогнало дальше. Яркое солнце быстро согрело камни. Незаметно я задремал, утомленный тяжелым подъемом и работой по установке сетей.

Проспал я больше часа. Трудно сказать, что разбудило меня. Испуганно я приподнялся на локте и взглянул на сети — неужели я проспал?.. Но сети по-прежнему неподвижно висели на шестах, перегораживая торную тропу горных козлов, выбитую в течение многих столетий миллионами копыт. Кругом не было заметно никаких признаков чего-либо живого. Я успокоился, сел удобнее и от нечего делать стал в бинокль осматривать вершину горы против себя.

В поле зрения бинокля попадали одни камни. Ничего интересного. Я хотел было уже опустить бинокль, как вдруг мне показалось, что один камень пошевелился. Я пригляделся внимательнее — это был снежный барс! Он медленно пробирался между камнями, огибая вершину горы. До него было не менее четырехсот метров, но в восьмикратный бинокль зверь казался совсем близко.

Пригнувшись за камнями, я наблюдал за огромной пятнистой кошкой, на ощупь заводя пружину фотоаппарата и навинчивая телеобъектив.

Барс остановился, оглянулся назад, завил кончик длинного хвоста крючком и залег. Из-за камня выскочил второй барс, но мокрое облако как раз в этот момент накрыло вершину горы. Впрочем, сразу же его пронесло, и я увидал обоих барсов. Они стояли на задних лапах, передними ударяя друг друга. Один из них бросился вниз по тропе горных козлов прямо к сети. Но второй зверь в два гигантских прыжка нагнал его, они сцепились в клубок и покатились, переваливаясь друг через друга.

Барсы играли!

Это было изумительное зрелище! Но сфотографировать серых зверей на фоне серых камней было невозможно на таком расстоянии даже с телеобъективом, и я только наблюдал за ними в бинокль.

Наконец барсы отскочили друг от друга, изогнув спины дугой. Они постояли так немного, а затем один из них спокойно повернулся и неторопливо ушел за камни, откуда появился. Больше он не показывался.

Второй барс прыгнул на огромный камень, сел и начал умываться, облизывая подошву передней лапы и водя ею по морде, совсем как это делают наши домашние кошки. Встряхнувшись всем телом, зверь вытянул вперед передние лапы, потянулся, зевнул и лег на камни, подобрав передние лапы и обняв себя сбоку длинным хвостом, черный кончик которого свисал с камня впереди.

Потянулись томительные минуты ожидания дальнейших событий. Барс был совершенно неподвижен. Но до него было настолько далеко, что едва я опускал бинокль, как сразу терял его и потом с трудом находил, только благодаря тому, что он лежал на большом, приметном камне выше тропы горных козлов, хорошо заметной на склоне горы.

Я держал барса на прицеле в бинокль, наблюдая его в щель меж двух больших камней, и был уверен, что он меня не заметит. Полчаса пролетели незаметно. Время от времени я смотрел в бинокль — барс по-прежнему лежал на камне, не меняя позы.