Охотники за черепами

Разгадать назначение подобного орудия не менее трудно, чем изобрести его: ни Савенков, ни слушатели его доклада ничего подобного никогда не находили в Европе. А ведь она всю вторую половину прошлого века была центром изучения палеолита.

Для охоты на крупных животных, вроде мамонта или медведя, нужно было иметь оружие достаточно надежное и мощное. Всеми необходимыми качествами ни камень, ни кость, ни дерево не обладали, и только комбинация из них привела к появлению удивительных вкладышевых инструментов.

Кто мог ожидать от первобытного охотника такой технической изощренности? Почему подобное изобретение оказалось характерным только для Сибири?

Ножевидные пластинки могли вставляться в костяную оправу без какой-либо дополнительной обработки: края их были идеально острыми, как хорошо отточенное металлическое лезвие. Оставалось только подобрать серию пластинок, которые по толщине не превосходили ширину паза и хорошо совмещались друг с другом. Затем пластины в определенном порядке загонялись в пропиленную в кости канавку и для прочности скреплялись древесной смолой или клеем.

Однако первобытный охотник вскоре понял основной недостаток подобных лезвий — их края оказывались хотя и острыми, но чрезвычайно хрупкими. Достаточно было кости или жестким сухожилиям попасть под лезвие, как оно немедленно ломалось и становилось тупым. Поэтому-то, очевидно, вместо простых ножевидных пластин- вкладышей появляются пластины, специально обработанные по краю ретушью. С первого взгляда могло показаться, что мастер безнадежно губил орудие, пластинка не заострялась, а, напротив, затуплялась: ее наиболее острая часть обламывалась крутыми фасетками ретуши, и именно этот, а не противоположный край выступал из паза костяной оправы кинжалов и копий! Лезвие инструментов становилось, разумеется, значительно более тупым, но зато не обламывалось и надежно служило хозяину в работе, порой далекой от тонкой и деликатной. Ножевидные пластинки служили заготовками для набора разнообразных инструментов. Из них делали не только вкладыши, но также мелкие скребки, проколки, ножи, пилки. Из небольших сколов изготовляли круглые и вытянуто-овальные скребочки, применявшиеся для обработки шкур (с их помощью снималась мездра), дерева и кости.

Отличия между сериями грубых и примитивна орудий из галек, остроконечниками и скреблами, а же дисковидными нуклеусами, с одной стороны, какими инструментами из ножевидных пластин и небольших отщепов — с другой, были настолько разительным, что производили странное впечатление. По выработанным и установившимся к 90-м годам XIX века представлениям, эти два комплекса нельзя совместить. Если первый из них можно уверенно датировать ранней стадией палеолита, то второй — поздней, или верхним палеолитом. Некоторые из вещей по тонкости их обработки совершенству не выходили даже из рамок набора орудий, характерных для неолита!

Находки Савенкова из Сибири явно не укладывались в знакомые и привычные схемы и требовали поэтому своего объяснения. Выхода было только два: объявить открытие на Енисее «подозрительным» или признать древнейшую культуру человека в Сибири оригинальной и своеобразной, не похожей на европейскую. Второй выход не устраивал как господствующее в то время в археологии эволюционное, или, как тогда говорили, «трансформистское», направление с его жесткими и не допускающими отклонений путями и ступенями развития древней культуры человека, так и, естественно, кто вообще противился признанию реальности существования палеолитических охотников на мамонтов носорогов. Первый выход был проще, спокойнее, естественнее, и поэтому, очевидно, большинство «эрудитов» и «законодателей» конгресса с большой подозрительностью и недоверием слушали текст сообщения Савенкова, который продолжала спокойно и бесстрастно зачитывать графиня Уварова.

А она сообщила, что, кроме основ для вкладышевых наконечников копий и ножей, древние обитатели Енисея изготовляли из кости шары, проколки и шилья, иглы и украшения. В дело шли также роговые стержни: из них делали колотушки или молотки, мотыги для вскапывания глины и загадочные предметы с широким круглым отверстием на конце. Зал оживился, когда последовало их описание — это были так называемые «жезлы начальников», которые часто встречаются на стойбищах заключительного периода палеолита Европы, так называемой мадленской культуры.

Вновь европейские параллели, но в отличие от каменных орудий древнего комплекса не самые ранние в рамках палеолита, а, напротив, наиболее поздние! Как же сможет первооткрыватель каменного века на Енисее решить проблему датировки этой загадочной сибирской культуры, если в ней причудливо и замысловато перемешались элементы хронологически несовместимых культур и периодов?