Охотники за долларами

Каждую даму просили захватить с собой на сеанс какое-нибудь золотое украшение, но без всяких камней.

Как всем уже было известно, согласно культу буха-изма, золото, чистое золото является носителем трех внешних добродетелей: красоты, мудрости и милосердия. Таким образом, всякий, кто имеет достаточное количество золота, чистого золота, обладает тем самым и вышеназванными добродетелями. Следовательно, нужно стремиться к приобретению достаточного количества золота, а добродетели уже сами последуют за ним. Для предстоявшего великого испытания требовались золотые украшения, не усыпанные драгоценными камнями; исключение было сделано для рубинов, так как они — символ трех атрибутов индусской религии: скромности, многоречивости и пышности.

Но в данном случае, поскольку многие дамы имели лишь бриллиантовые украшения, решено было сделать исключение и для бриллиантов, потому что хотя они и менее угодны Будде, чем рубины, но все же обладают второстепенными индусскими добродетелями: делимостью, подвижностью и податливостью.

В назначенный день весь дом Россемейр-Браунов был погружен до наступления полуночи в полный мрак. Нигде не было видно ни одного огонька. Единственная восковая свеча, будто бы вывезенная мистером Рамом Спадом из Индии, горела на маленьком столике в обширной столовой Россемейр-Браунов. Всем слугам было строго наказано убраться к половине одиннадцатого вечера к себе наверх. Хотя мистер Россемейр-Браун в этот вечер присутствовал на собрании прихожан церкви св. Асафа в Мавзолей-клубе и вернулся домой в одиннадцать часов, но, как это всегда бывало с ним после столь напряженной работы, он находился в состоянии полной невменяемости: он был так изнеможен, что, когда поднялся на второй этаж в свои комнаты, с трудом мог стоять на ногах; измученный своей церковной деятельностью, он в своих помыслах был очень далек от всего того, что происходило в его собственном доме; его можно было признать пребывающим в таком состоянии «бахи», или высшего безразличия, что сам. Будда мог бы ему позавидовать.

Гости, Как было условлено, приходили пешком и соблюдали абсолютную тишину. Все автомобили были покинуты ими по крайней мере за квартал от дома Россемейр-Браунов. Их впускали без звонка, и они поднимались по лестнице в полной темноте. Мистер Йахи-Бахи и мистер Рам Спад, которые тоже пришли пешком и принесли с собой большой сверток, сидели за ширмами и, как сообщалось, были погружены в размышления,

Мистер Снуп, стоявший у входной двери и впускавший гостей, шепотом просил их раздеваться в вестибюле и складывать верхнее платье и меха в одну кучу, Затем гости молча проходили в столовую. Здесь царил полный мрак; одна только восковая свеча тускло мерцала на маленьком столике, куда каждый из прибывающих по указанию мистера Снупа клал принесенную с собой золотую вещь и тихо произносил слово «кеву», что должно было означать: «О, Будда, к твоим ногам я приношу свой жалкий дар; прими его и храни вечно!» Предварительно всем было дано разъяснение, что это лишь акт приветствия.

— Что он собирается делать? — шепотом спрашивали гости, когда мистер Йахи-Бахи в темноте направился. К буфету.

— Тс-с-с, — шипел мистер Снуп, — он готовит возлияние Будде.

— Индуистский обряд, — вторила ему миссис Россемейр-Браун.

Мистер Йахи-Бахи возился во мраке возле буфета, где слышался звон стаканов.

— Он разливает бренди, смешанное с мускатным орехом и другими ароматическими специями, — шепотом сообщила миссис Россемейр-Браун. — Я заготовила эту смесь по его указанию; согласно требованиям индусской

Между тем приготовления мистера Йахи-Бахи закончились; он выступил вперед и сделал по глубокому «салям» на все четыре стороны света. Свеча еле мерцала, так что движения его расплывались, как в густом тумане. Тело отбрасывало от себя большую колеблющуюся тень на едва вырисовывавшуюся во мраке стену. Из горла вылетали низкие рыдающие звуки, среди которых можно было разобрать только «уах, уах!".

Возбуждение присутствующих росло.

— Что значит — «уах, у ах»? — тихо спросил мистер Спиликинс.

— Тс-с-с, — отозвался мистер Снуп, — это значит: «О, Будда, хоть ты и пребываешь в любезной тебе нирване, снизойди еще раз к нам в астральной форме!»

Мистер Йахи-Бахи выпрямился. На глазах у всех он прижал палец к губам и бесшумно исчез за ширмами. Что делал все это время мистер Рам Спад, никто не знал. Предполагалось, что он молится.

Наступила гробовая тишина.

Минуты проходили. Ни одного движения. Все трепетали в напряженном ожидании. Свеча оплыла и почти догорела. Комната погрузилась почти в полный мрак.

Неужели была допущена ошибка, и астрализации не произойдет?

Но нет.

Вдруг в почти непроницаемом мраке комнаты каждый из гостей почувствовал присутствие кого-то или чего-то, что никак нельзя было назвать телом. Это и не было тело. Это была фигура, астральная форма.

— Будда! — вырвалось у всех при виде неожиданного явления, и только миссис Россемейр-Браун хранила глубокое молчание.