Охотники за ФАУ

Юрий Баженов видел данные авиаразведки и знал, что днем на огромном поле не было отмечено ни одной гитлеровской части. А ночью? А как в селе Большие Хуторки? Им предстояло пройти около двадцати километров по дуге, уклонявшейся к западу. На самой излучине дуги, уже за грейдерной дорогой, находилось село Большие Хуторки, которое они должны были обойти западнее, чтоб не повстречаться ненароком с противником: Часть двигалась быстро, "без разговорчиков" и курения, почти бесшумно. Только колеса подвод и орудий, обвязанные тряпками, нет-нет, да и громыхнут на мерзлом фунте.

…Вдали, справа, показались тусклые в тумане огни паровоза. Чуть поодаль, по грейдерной, двигалось шесть машин с зажженными фарами, а за ними, судя по шуму, — танк.

Не успеть перейти! Полк растянулся вдоль дороги и притаился. Приказ по цепи: не трогать. Бронепоезд и машины прошли метрах в ста, не заметив солдат. Когда они исчезли в тумане, все двинулись за командиром полка через грейдер. Потом через рельсы. И хотя командиры ври называли двигаться тише, солдаты почти бежали. Нахлестывали коней. Громыхали колеса…

Разведка донесла: в селе Большие Хуторки гитлеровцев нет. Седенький дедок подтвердил это. Он вызвался проводить до совхоза.

Остановились на короткий отдых за селом. Баженов лег на спину, заложил руки под голову и смотрел на мутные звездочки.

По степи бегал огонек. То он мчался на запад, то на восток. Солдаты высказывали всякие догадки, а кто-то даже вспомнил о бегающих огнях Ивановой ночи. Огонек промчался в село Малые Хуторки и повернул обратно, в Большие Хуторки.

Разведчики доложили: мотоциклист.

— Черт, нашел время кататься, нас задерживает, — сердито сказал Коленко.

Майор Клетин приказал разведчикам захватить мотоциклиста живьем. Вмешался Баженов:

— Мотоциклиста не трогайте. Обнаружим себя, нарушим элемент внезапности.

— Не беспокойтесь, — сказал Коленко. — Обойдутся без стрельбы, — проволокой.

Баженов хорошо помнил ночной прожектор в опороном пункте на развилке дорог. Потух прожектор — и сразу же к опорному пункту двинулись танки. Он рассказал об этом. Может, не зря колесит этот мотоциклист по ночной степи с зажженной фарой. Сидит наблюдатель где-нибудь на водонапорной башне в городе, следит. Потухнет огонь или остановится на месте, или двинется не по "маршруту" — повод поднять тревогу. Целесообразнее не трогать. Пусть себе катается, светит и усыпляет бдительность начальства.

— Верно, пусть работает на нас, — согласился Коленко.

3

Туман сгустился, и звезд не стало видно. Проводник уверенно шел впереди и успокаивал: "Завяжить мени очи, и то проведу!"

И привел. Он остановил Коленко за руку:

— За пил-километра — и хаг немного?

Спасибо, дед, теперь уходи.

— А я подивлюсь!

Оставалось еще сорок минут до назначенной встречи с самоходками.

Бойцы легли на землю. Некоторые даже прикладывали ухо к земле, слушали, не идут ли самоходки. Лошадей разнуздали и задали им сена. Кони мирно пофыркивали. Издалека доносился шум моторов. Это могли быть и танки, которые должны были выйти с десантом к станции.

Прошло и двадцать минут, и тридцать, и сорок. А самоходки все не появлялись.

С севера донесся шум боя: либо действовали танки, либо стреляли по подходившим самоходкам, либо самоходки сами ввязались в бой.

Время шло. Близился рассвет. Надо было принимать новое решение. Коленко отозвал в сторону Баженова, своего начштаба Клетина, его ПНШ-1[13] и капитана Самохина, ПНШ-2 по разведке.

— Ну, хлопцы, что будем делать? Майор Клетин уверял, что без самоходок и прицепленных к ним противотанковых пушек выполнить поставленную задачу будет очень, очень трудно. Лучше не рисковать, а подождать самоходок.

Капитан Самохин поднял палец:

— Слушайте, слушайте! Самоходки уже ввязались в бой. Предлагаю двигаться в район боя и во взаимодействии с самоходками выполнить поставленную задачу.

— Зная противника, — сказал ПНШ-2, - я считаю, что ему нельзя давать светлого времени для уяснения обстановки. Только внезапность! Только сейчас наступать! Иначе мы утратим какое бы то ни было превосходство на своем участке. Я думаю, что бой у станции уже насторожил противника во всем городе.

Теперь все четверо смотрели на представителя ВПУ.

— Судя по разведданным, — начал Баженов, — совхоз является ротным пунктом обороны, кирпичные заводы — тоже ротный пункт обороны. На первом есть живая сила, есть артиллерия и минометы. Самое серьезное — не совхоз и отнюдь не кирпичные заводы, а полоса обороны на шос-се. Если не успеем прорваться с хода, противник усилит живую силу и технику, рассчитанную только на оборону против Ольховского. Тогда придется вызывать "Тигра" и "Льва" — взламывать оборону. Во всем городе не больше ста танков. Конечно, противник будет маневрировать, но ведь для того чтобы сковать его, уничтожить по частям, армия наступает с северо-запада, с запада, с юго-запада и с юго-востока, с сахарозавода. К тому же наносится отвлекающий удар в направлении железнодорожного моста. Я согласен с ПНШ-два. Четыре "сорокапятки" против танков — это конечно, мало, но элемент внезапности.