Охотники за ФАУ

— Враг применил на нашем фронте то же самое неизвестное икс-оружие, терроризирующее танкистов и сеющее панику среди пехоты. Я был при допросе танкистов, дезертировавших на своих танках с поля боя. По неизвестной им причине наши танки взрываются так, что от них ничего не остается. Один танкист уверяет, что у гитлеровцев имеются какие-то таинственные лучи: стоит направить луч на танк — и танка нет. Второй танкист клянется, будто сам видел, как за танком его приятеля гонялась авиабомба: танк вправо — она вправо, танк влево — она влево, танк убегает — она за ним. Танк делает крутые повороты, петляет, хочет удрать — бомба его настигает, взрыв — почти пустoe место там, где только что была машина.

Один офицер-танкист уверяет: особая магнитная бомба. Ее притягивают танки. Вот так «один говорит», «второй уверяет» — в общем, об этих противоречивых баснях и слухах я мог бы рассказывать тебе до утра… Я приехал за тобой. Хоть генерал Соболев и возражал, командующий разрешил взять тебя на одни сутки. Обязанности коменданта временно возложи на твоего заместителя по политчасти. Положение такое: Чернявский, не обнаружив икс-оружия в городе, отправился к фашистам в район «Западной речки». Я выставил наблюдателей. Ракет не видно. Может, Чернявский погиб в пути, а может, и жив. Но мы ждать не можем. Завтра-послезавтра — решающие дни. Либо мы выясним сегодня же ночью секрет икс-оружия и скажем об этом танкистам и войскам, чтобы знали, с чем имеют дело, и принимали контрмеры; либо значительная часть наших войск завтра может оказаться небоеспособной. Приказ командарма: сделать все, но выяснить.

— Я возьму и Богуна и Ольховского, — решил Баженов.

— Поедем в комендатуру, — сказал Сысоев. — Там должен нас ожидать Андронидзе. Я захвачу его, и мы сейчас же выедем. Я на своем «виллисе», ты на своем. Погибнет одна группа, выполнит задание другая.

Баженову запомнилась их ночная езда. Сысоев, Андронидзе, шофер и автоматчик на одном «виллисе», и он, шофер, Ольховский, Богун на втором неслись то по полю, то по лесу, то по опушке. Перед этим здесь ехал Бутейко, и его машина подорвалась на мине. Погиб адъютант, шофер был тяжело ранен, я Бутейко жив и невредим и снова командует. Затем они и еще двое танкистов, как и было решено, из леса, по полю — где ползком, где бегом — просочились на то поле боя, где гибли танки от икс-оружия.

Трудно искать ночью, трудно искать в тылу врага, да еще близком, а они все шарили, ползали на животах возле разбросанных кусков танка и искали осколки — части того, что не могло быть частями танка. Надо было хорошо знать и толщину брони танка и другие данные, чтобы не перепутать — что от танка, а что не от него.

Потому и Баженову и другим приходилось то и дело подползать к майору Горбачеву, танкисту: они ему показывали, а он браковал.

Надо было вернуться до рассвета. Кое-что понабрали в вещмешки. А когда собрались уже уходить, их задержал Богун. Он кряхтя разрывал землю у гусеницы танка. Глупо! Ведь взрыв огромной силы, поэтому и искали не рядом. Сысоев торопил. Баженов тихо ругался. Приближались машины гитлеровцев. И Сысоев, и Баженов и другие поползли прочь. Богун догнал их у леса.

Рассветало. В руке Богун держал какую-то покореженную металлическую деталь не деталь, а какое-то колесико. Неужели икс-оружие движется на колесах? И управляется по радио? Управляемая подвижная мина?

Неужели так?!

Здесь же, на опушке леса, вынули из вещмешков то, что собрали в районе разбросанных остатков танка. Всех заинтересовали опаленные обрывки электропровода в толстой резиновой изоляции. Был ли такой провод в танке или не был?

Если он от икс-оружия, то оно на колесах, и от него идет провод, а если это провод от танка? Горбачев утверждал — не из танка. А может, эти куски просто валялись на поле?

Было высказано много предположений.

Доложили по радио командарму, и тогда он вызвал их всех к себе.

Командарм решил так: посадить Сысоева и Баженова в танкетки, послать танки в атаку и на поле проверить, в чем дело. Без этого, без твердого знания существа и особенностей икс-оружия, танкисты будут чувствовать себя неуверенно, и эта неуверенность будет передаваться пехоте, провоцировать пораженческие настроения среди неустойчивых. Ведь в войсках уже было пополнение из числа проживающих на оккупированной территории…

В этот день было отмечено девятьсот шестьдесят три самолето-вылета противника. Баженову раньше не приходилось ездить ни в танках, ни в танкетках. Он знал понаслышке, что вести наблюдение из танка трудно, но только сейчас убедился в этом лично. Задача его и Сысоева заключалась не в том, чтобы участвовать в бою, а в том, чтобы этот бой увидеть. Танкетка мчалась, подпрыгивала. Просматривалось небольшое пространство, да и оно быстро менялось, дергалось и скакало перед глазами; разглядеть, что и где творится, было невероятно трудно.